Поднимается ветер…

— Скажите-ка, мэтр Дебо, какое из двух вин вы считаете лучшим — «Рубин» или «Гранат»? Трактирщик похлопал глазами, словно разбуженная сова. Должно быть, не смог уложить у себя в голове, что герцог обращается к нему, как к одному из своих приятелей. Флэль тоже удивился — и светскому тону, и любезности Алларэ.

— Мы, ваша милость, керторские вина не пьем. Дороговато для нас, — ответил он наконец. На смену рыку оскорбленного медведя пришла вежливость, но без тени подобострастия.

— Вот как? — тряхнул головой Реми. — Прошу к нашему столу. Дюжину бутылок, по шесть каждой марки.

— Я? За стол? Ваша милость… — трактирщик опешил.

— Мэтр Дебо, вы не побоялись грозить мне топором, а теперь боитесь выпить с нами вина? — герцог улыбнулся, прищурил зеленые кошачьи глаза.

— Да не боюсь я… просто неладно это будет!

— Хватит, — Реми хлопнул ладонью по столу. — Пусть ваш сын принесет вина, и продолжим. Когда детинушка в серой рубахе принес и открыл бутылки, Реми сам разлил «Рубин Юга» по высоким тонкостенным бокалам, поднял свой, посмотрел сквозь резное стекло за окно. Последние отблески рассветного сияния заставили край бокала вспыхнуть алым кольцом, Реми улыбнулся.

— Давайте выпьем, господа, за храбрецов Собраны, какие имена они бы ни носили. За хозяина! Опешил не только мэтр Дебо, но и Флэль. Только Эмиля, кажется, ничем нельзя было удивить. Он кивнул и пригубил вино, керторец еще медлил, наслаждаясь изумлением на широченной физиономии трактирщика. Тот держал бокал, едва заметный в здоровенной лапе, на весу, и задумчиво пялился на гостей.

— Пейте, пейте, мэтр, — негромко сказал Далорн. — Вино отменное. У Дебо они не только позавтракали, но и продолжили дегустацию вин, потом пообедали и только к ужину вернулись в заведение тетушки Свары. Мэтра напоили до того, что он заснул прямо на столе, положив голову на скрещенные руки, но перед тем Реми добился ответа, и оказалось, что в споре о достоинствах вин победил Кертор. Мэтр Дебо высказался однозначно: одна марка превосходит другую, как рубин — гранаты. Выходя, Эмиль оглянулся и расхохотался: вместо старой растрескавшейся по краям деревянной дощечки с накарябанным от руки прежним названием улицы, на двери красовалась новая, где вырезанные буквы были выкрашены в ядовито-зеленый цвет. Резчики не пожалели дорогущей огандской краски. Надпись, разумеется, гласила: «Большие Выбоины»…

Керторец шел по Большим Выбоинам, наконец-то обретшим гармонию между пейзажем и названием — кандальников по этой улице не водили уже лет двести, — созерцал сквозь приятную пелену перед глазами прямую спину герцога, на которую падали длинные, до лопаток, золотые волосы, и гадал, сколько шагов отделяло его сегодня от тюрьмы. Введенные королем Лаэртом законы не одобряли убийства простолюдинов, даже если убийцами были герцоги.

— Святая Этель… — простонал Алви, слишком быстро и криво накручивая свиток ткани на деревянную палку. Дома на края свитков с записями нашивали свинцовые дробины, здесь предпочитали наматывать на резной деревянный цилиндр диаметром в палец. — Сотвори свое чудо еще раз, святая… хоть в честь праздника, а? До праздника оставалась седмица, а граф Къела так и не смог выучить все, что требовалось знать для аудиенции у императора Тамера. Он до сих пор путался в обращениях, не мог понять, чем статский советник отличается от титулярного, и почему тайный советник — не должность, а чин, и таковым может быть тот, кто ничего тайно не советует ни императору, ни кому-то еще. Кто из них старше? Зачем все это выдумано?..