Поднимается ветер…

— Померещилось, — шепотом сказал сам себе Ролан. — Сон… Тихий, едва на грани различимого, стон. Юноша резко повернул голову, определяя направление. Соседняя комната, комната брата. Больше он не раздумывал.

Дверь была полуоткрыта, а комната пуста. Запах крови, ровно тот же, что и во сне, ударил в нос.

— Стража! — не раздумывая, как учил его Фабье, крикнул Ролан. Лучше поднять ложную тревогу, чем промедлить и упустить врага.

Вновь тихий стон. Ролан оглянулся, только сейчас понимая, что в комнате могла быть засада. Он влетел в комнату, не глядя по сторонам. Слишком опрометчивый поступок, глупость… но никого здесь не было. В подсвечнике догорали три свечи. Где Эниал? Что здесь произошло? Мгновение спустя принц понял, что комната не пуста. Тихое прерывистое дыхание, со всхлипами на вздохе, ощущение чужого присутствия, запах… и вдруг он осознал, что ком тряпок на постели — на самом деле человеческое тело, и именно оно издает жалобные, едва слышные стоны. Это оказалась девушка, по пояс прикрытая одеялом. Из уголка рта стекала струйка крови. Лицо было наполовину скрыто волосами, но разбитые губы и свежие кровоподтеки на подбородке Ролан увидел сразу. Он сорвал одеяло, не понимая еще, что видит перед собой, что делает эта не то едва живая, не то и вовсе умирающая девушка в постели брата, где сам Эниал, что происходит. Показалось даже — просто продолжается сон, все тот же липкий тошнотворный кошмар. Обрывки одежды, хрупкое тоненькое тело — словно ветка, изломанная жестокой рукой…

— Стража! — еще раз крикнул, ударяя тяжелым навершием кинжала о спинку кровати, потом отбросил его и попытался приподнять девушку. — Ты кто? — задал он нелепый вопрос. Тяжелые веки с длинными угольно-черными ресницами дрогнули, приподнялись. Глаза распахнулись — темные, света было недостаточно, чтобы угадать цвет. Нет, не глаза темные, просто зрачки расширились, скрывая цветной ободок. Ролан словно заглянул в два глубоких колодца, со дна которых веяло ледяным седым ужасом.

«Где же стража?.. — тоскливо подумал он. — Неужели все заснули?! И солдаты на постах?» Потом лицо девушки засветилось изнутри, становясь похожим на маску из тонкой ткани, за которую поставили свечу. Из глазниц полыхнули два ярких изумрудно-зеленых луча. Ролан в ужасе опустил руки, попятился. Девушка села. Не так, как живой человек — словно марионетка, которую вздернули на ниточках.

— Ты… — голос тоже едва ли мог принадлежать юной девушке. Гулкий, звучный… наверное, его слышали все, кто был в доме. — Ты. Преступивший закон. Насильник. Я проклинаю тебя… Принц пытался выговорить хоть слово, но губы не слушались его. Он слушал слова проклятия, и в горле теснился тугой ком, мешавший издать хотя бы звук. Ролан еще почти ничего не понимал, только слушал, как, слово за словом, произносится проклятье. Насильник? Он?

— …и всех причастных. И да будет так! Свет померк, тело обмякло, рухнув на постель, и только тогда Ролан смог закричать:

— Я не виновен!.. Это не я! Не я! Было безнадежно поздно что-то говорить, объяснять, кричать. Его никто не слышал. Свечи погасли, задутые невидимым ветром. Остались лишь багровые лучи из-за ставен, запах крови, темнота и безнадежное отчаяние.

Воззвать к Сотворившим — право всякого, но лишь у немногих хватает отчаяния и силы духа, чтобы воспользоваться им. Цена проклятию жизнь, но его не смоет ни кровь, ни покаяние. А насилие — грех, непростительный грех, и Мать Оамна карает тех, кто осмелился преступить ее запрет. Или тех, кто слишком похож на истинного виновника.

Маршал никогда не путал принцев, хотя в синих мундирах пехотных лейтенантов они были неразличимы. Одинаковые прически, светло-золотые волосы, лица с чуть вздернутыми, в мать, носами, но младший всегда глядел волчонком, задирал подбородок и вел себя так, словно Меррес был должен ему сотню золотых. Старший был воспитан куда лучше, к тому же и соображал быстрее, на советах не смотрел в рот старшим, а думал своей головой. Нынче же утром, спускаясь в столовую, маршал Меррес не понял, с кем встретился на лестнице. Для Эниала мальчишка был слишком бледен, а для обычно наглого Ролана слишком тих и растерян, словно повстречался с парой призраков.

— Доброе утро, ваше высочество, — поздоровался маршал, но парень не ответил. Должно быть, перепил накануне, что ж, дело понятное… Все же это был Ролан, потому что тот, что сидел за столом, с уже подсохшими царапинами на лице, был Эниалом. Этот тоже маялся похмельем, сутулился и то и дело растирал виски. Костяшки пальцев были сбиты. Маршал хмыкнул. Должно быть, вчерашний подарочек оказался слишком прытким для такого юнца. Ничего, пусть парень привыкает…

— Как прошла ночь? — осведомился через стол Меррес. — Принц дово…