Поднимается ветер…

— То есть, хотели огорчить? Именно за подобные парадоксы Араон и ненавидел разговоры с отцом. Он моментально терялся с ответом, а каждая фраза затягивала все глубже в омут ошибок, вызывая новые и новые гневные вопросы отца. Потом король и вовсе начинал кричать, уже ничего не слушая. Хорошо еще братец молчал и не собирался встревать. Отец Бильо, отвернувшись, смотрел в окно. Тучи разошлись, небо сияло, словно в середине лета. На раскачивающейся ветке устроилась толстая нахохленная ворона. Она мрачно поглядывала в небо, опасаясь охранявших окрестности дворца соколов, потом насмешливо каркнула и сунула клюв под крыло. С избытком ворон в Собре боролись давно и безуспешно. Сшибали гнезда, выпускали соколов, кошек, запрещали горожанам устраивать на задних дворах мусорные кучи, но воронье было непобедимым. Карканье нарушало тишину в дворцовом саду, в беседках, оранжереях… «Когда Нечестивый смеется, вороны подпевают», — говорили омнианцы. Ворона — птица нечистая, ибо питается падалью и мертвецами. Нечистая, но умная, хитрая и насмешливая. Араон чувствовал на себе птичий взгляд и не знал, что ответить на отцовский вопрос. Лучше всего было молчать. Глядеть на ворону, как отец Бильо. Не дождавшись ответа, отец проворчал: «Недотепа…», — и вышел из комнаты вон; Араон облегченно вздохнул.

— На сегодня урок окончен, — священник принялся собирать со стола свитки. — В следующую седмицу мы будем читать житие Святой Эро Алларской. Выучите наизусть две первые главы. Вы же, Араон, выучите еще и притчу о скромном подмастерье.

— Мы ее уже учили, — встрял братец. — Весной! Араон молча кивнул. Притчу о подмастерье, который был так скромен, что все время говорил, что не готов стать мастером, и в конце концов его место занял нерадивый ученик, который погубил всю мастерскую, он помнил. Не наизусть, но достаточно хорошо.

— Ваш брат ее плохо выучил, — бесстрастно сказал отец Бильо. — Или не понял смысла. Доброго вам дня, господа. Да благословят вас Сотворившие!

2. Собра — Веркем — графство Саур

Как рассказал Саннио слуга, площадь, на которой стоял особняк герцога, называлась Фонтанной, но фонтанов на ней не было уже лет пятьдесят, последний снесли в царствование Лаэрта I. Дом был отделен от площади высокой стеной. Край, утыканный острыми зубцами, доходил до окон второго этажа. На первом этаже располагались комнаты прислуги и кухня, на втором — библиотека, оружейная, гостиная и несколько гостевых спален. Покои герцога находились на третьем этаже. Такое расположение ничем не отличалось от обычного для Собраны устройства домов благородных господ, о котором до этого дня Саннио знал лишь по книгам и рассказам наставников. Саннио получил в свое полное распоряжение две смежных комнаты в конце коридора третьего этажа. Большая была обставлена как кабинет: шкафы вдоль стен, огромный стол перед широким окном с чистыми стеклами, камин в стене. Проход, задрапированный тяжелой портьерой, вел в спальню. Там секретарь обнаружил широкую кровать без полога, но с солидной периной, кучей подушек, одеял и пледов, и — что его безмерно обрадовало, — еще один камин. За высокой ширмой прятались умывальник и ночной горшок. Окна не было. Обстановка герцогского дома оказалась несколько неожиданной. Саннио представлял себе либо крайнюю роскошь — блеск серебра и золота, богатые драпировки, портреты в тяжелых рамах и лепнину, — либо крайнюю аскезу, которую некоторые почитали приметой истинного благородства. Здесь же все выглядело одновременно элегантным и надежным, притом еще и уютным. Тяжелая, но удобная мебель, неяркие краски, радующие, но не утомляющие глаз — белое, серое, синее, коричневое. Вместо драпировок стены были прикрыты панелями темного дерева, приятными на вид и на ощупь. Несколько гобеленов со сценами охоты придавали кабинету уют. В спальне на полу лежал саурский ковер, а стены были обиты незнакомой Саннио тканью, светло-серой с темной набивкой.