Подняться на башню

Хёльв хотел что-то ответить, но в горле родилось лишь очередное побулькивание. Чтобы отвлечься, он попытался представить себя бароном. Вот он в сияющих доспехах и при мече сидит на троне, а рядом стоит Амель с младенцем на руках. Картинка получилась фальшивой до крайности.

— Сюда.

Сбоку что-то застонало, и один из невидимых в темноте книжных шкафов отъехал в сторону. За ним смутно виделась маленькая комната, Заходи и садись. Прямо у входа есть стул. Сейчас я зажгу лампу.

Хёльв нырнул в черноту, пошарил вокруг себя руками и натолкнулся на что-то мягкое.

— Я нашел! — сказал он и сел.

Вспыхнул свет, и одновременно с этим запястья и лодыжки Хёльва чем-то сдавило. Щурясь и ничего не понимая, он завертелся на месте, но предательское кресло щелкнуло, и горло и пояс юноши охватили металлические обручи.

— Вот так. Попался, сладенький? — игриво проговорила Амель. — Мой доверчивый волшебный птенчик.

Хёльв перестал дергаться и воззрился на свою невесту.

— Это такая традиция? — спросил он с надеждой.

Баронесса промолчала. Она сновала туда-сюда, переставляя с места на место горшки с вялыми пыльными растениями. Из мебели в комнате не было ничего, кроме пленившего Хёльва кресла и трех столиков, заставленных свечами и разнообразными полузасохшими останками. Особенно выделялась скрюченная волосатая ступня, из которой торчал обломок кости.

— Что, знакомые вещички? Ну-ну, не притворяйся большим дурачком, чем ты есть на самом деле. Смотри, какой глазик. Чей — не догадываешься?

Хёльв покачал головой, не отрывая взгляда от сморщенного желтоватого шарика, лежавшего на ладони Амель.

— Не догадываешься. Что ж. Похоже, я напрасно так тебя опасалась. Ну хорошо, приступим…

Она подошла к тонкому деревцу в кадке и нежно погладила его листья. Деревце затрепетало и засветилось.

— Что вы делаете, сударыня?

— Полчаса назад я получила донесение о том, что началось сражение за Крякшин форт. Поэтому я начинаю ритуал. — Невзрачный голый куст засиял от ее прикосновений.

— Какой ритуал?

Амель осторожно дула на лепестки.

— Какой? — Она пожала плечами и заговорила: — Давным-давно, триста лет назад, жила на свете одна женщина, которая самозабвенно, больше жизни любила своего мужа. Была она некрасива — некоторые даже находили ее внешность отталкивающей, — но необычайно талантлива в колдовском искусстве. Муж ее был человеком выдающимся и деятельным, он не мог смириться с тем, что каждый новый день приближает его к смертному ложу. Однажды Марии Велерской — возможно, ты уже догадался, что речь идет о генерале Рубелиане и его жене, — попалась в руки старинная книга, авторство которой приписывали самому Ристагу. Что это была за книги и о чем она была, теперь уже никому не ведомо. Известно лишь одно: прочитав ее, Марии узнала, как отобрать душу умершего у Хозяина Ушедших. Не сомневаясь ни секунды, она предложила Рубелиану воскресить его после смерти. Бедная женщина не думала о себе — она хотела осчастливить своего обожаемого супруга.

Полупрозрачные фарфоровые лепестки молочно светились, бросая блики на пальцы баронессы. Она нервно кусала губы и говорила все громче и громче — казалось, что звук собственного голоса ее успокаивает.

— Но ритуал оказался сложнее, намного сложнее, чем она предполагала. Подготовительные действия заняли слишком много времени, и Мария, всегда отличавшаяся слабым здоровьем, скончалась, не успев довести до конца дело своей жизни.

— И он тоже умер? Совсем?

— Мария не успела подготовить процедуру воскрешения, но остались ее заметки, наброски, собранные ею необходимые ингредиенты. — Амель кивнула в сторону ступни. — Я нашла эту комнату, нашла эти записи, все изучила, во всем разобралась. И теперь я верну Брасьеру Рубелиана.

— Но зачем?!

Амель глянула на него со спокойным презрением:

— Он гений. Триста лет назад он создал Брасьер. Теперь он поможет мне сделать из нашего города столицу всего мира. Взамен я обеспечу ему безбедную жизнь в этой каморке.

— Вы собираетесь пленить Рубелиана?! Запереть его здесь? И ждете, что он захочет вам помогать?

— Еще как захочет, — Она захохотала. — Думаю, он устал от пребывания в Ристаговых Подземельях и с радостью согласится пожить в моих. Для разнообразия.

Движения баронессы становились все более суетливыми и нервными, голос — все более возбужденным. Хёльв смотрел на нее со страхом:

— А я, я вам для чего?

— Как для чего? Ты что думаешь, дух Рубелиана будет блуждать по земле, так сказать, в натуральном виде? Нет, дружок, ему нужна шкурка — молодое здоровое тело.

Тут до Хёльва дошло. Он рванулся так, что заныли суставы, но все было бесполезно — обручи держали крепко. Он опустил голову на грудь и тихонько заскулил.