Подмога придет!

При этом морпех подумал, что тут, понятно, не Грозный девяносто пятого или Сирия двумя десятилетиями позже и никто не станет садить по «коробочкам» из РПГ, но и подстраховаться стоило. Да и защита у бэхи отнюдь не танковая, кинут из окна связку гранат или саперный заряд – и амба, полыхнет факелом, оправдывая свое печальное название[21]. Да хоть бы и просто из пулемета бронебойными по крыше десантного отделения и люкам долбанут, тоже мало не покажется, там всей брони аж целых пять миллиметров. Метров со ста наверняка пробьет, а тут расстояние куда как меньше, и двух десятков не будет.

– Потому наша с тобой задача, – продолжил морпех, – убедиться, что оттуда никаких огнестрельных сюрпризов не случится, когда броня по переулочку между зданиями пойдет. Ну, а дальше – стремительной, как говорится, атакой захватываем позиции на соседних улицах, выбиваем уцелевших фрицев, ежели таковые обнаружатся, выходим к шоссе и удерживаем его до подхода подкрепления. Вопросы, предложения?

– Да понятно все, старшо́й, – хмыкнул Левчук. – Впервой, что ли? Кто с тобой, кто со мной? Или не станем делить?

Поколебавшись секунду, Степан помотал головой:

– Обязательно станем, Ильич, твои-то всяко поопытнее. Аникеева с Ивченко я б себе забрал, если не против. Ванька с сержантом моим, Васильевым, вроде бы общий язык нашел, пока в бэтээре катались. Трусит пацан маленько, поддержать нужно, чтобы не дрогнул. Да и снайпер мне не помешает, штатный-то мой, Степанов, на борту остался.

– Добро, – согласился старшина. – Тогда мы с Никифором на пару пойдем. Кто из твоих со мной?

– Иванов с Семеновым. За последним пригляди краем глаза, в прошлый раз шибко его дохлый фриц напугал, не пообвыкся пока. А Гришка – нормально, без истерик.

– Принял, – серьезно кивнул товарищ. – Пригляжу, тоже не впервой. Пошли, что ль?

– Угу, погнали. Отработать нужно быстро, пока фриц от артналета не оклемался и в себя не пришел. Ну, ежели он там вообще в наличии имеется. Вперед…

Настоящий бой, как выяснил сержант Васильев, пах сгоревшим тротилом и кирпичной (или цементной, хрен ее разберешь) пылью, напрочь забивающей ноздри и противно скрипящей на зубах. А не успевшей осесть после разрывов стодвадцатимиллиметровых снарядов, как минимум один из которых угодил в это здание, пыли было много, очень много. Особенно на первом этаже, куда морские пехотинцы ворвались со стороны полуобвалившегося главного входа. А еще затянувшая разрушенный холл – или как там это помещение правильно называется? – пыль внезапно полыхнула тусклыми светлячками выстрелов. Если б не намертво вбитые боевые рефлексы, Ленька, вполне вероятно, тут бы и остался. Но многочисленные тренировки не подвели, и сержант, уйдя перекатом влево, огрызнулся недлинной очередью. Справа татакнул «семьдесят четвертый» ефрейтора Олежки Старостина, прикрывая рванувшиеся в пыльное марево быстрые тени остальных морпехов. Заполошно протарахтел прожорливый ППШ Аникеева, несколько раз отработал короткими сериями с отсечкой в три патрона автомат старшего лейтенанта, вслед за хриплым выкриком «бойся!» где-то в дальнем углу гулко хлопнула ручная граната, и все стихло.

– Ивченко, держи лестницу на второй этаж, мы пока этот подчистим, – раздался спокойный голос Алексеева. – Если кто появится, вали без колебаний, наших там быть не может. Бойцы, за мной, работаем.

Длинный и широкий коридор с множеством дверей, за полгода боев выбитых ударной волной многочисленных взрывов авиабомб и снарядов. Некоторые еще косо держатся на покореженных петлях, преграждая проход, но большинство просто валяется на замусоренном полу, покрытом толстым слоем пыли, каменного крошева и штукатурки. Морские пехотинцы идут парами, страхуя друг друга, вдоль обеих стен. Васильев с Аникеевым вдоль левой, старший лейтенант со Старостиным – правой. Первое помещение, загроможденное изломанной, белесой от цементной пыли мебелью, пусто. Второе тоже. В третьем обнаруживается подозрительное движение, и внутрь летит граната. Взрыв выметывает из дверного проема клуб дыма, и комнату крест-накрест пересекают две очереди, одна из пистолета-пулемета, вторая – из АК. Работающее в каком-то особом ритме сознание автоматически фиксирует, как пули выбивают из стен пыльные фонтанчики, плюясь щепой, дырявят опрокинутые шкафы и разбитые канцелярские столы.

Первым ворвавшийся в комнату Аникеев подскакивает к пытающемуся подняться с пола оглушенному гитлеровцу, пинком выбивает из его рук карабин, стреляя в упор. Враг опрокидывается на спину. Готов. Прикрывающий товарища Ленька тоже жмет на спуск, всаживая несколько пуль во второго, лежащего ничком у дальней стены. В принципе патроны можно было и не тратить, и без того понятно, что фашист мертв, но законтролить нужно. Быстро оглядевшись – больше никого нет, чисто, – товарищи вываливаются обратно в коридор, едва не столкнувшись при этом с Алексеевым. Старший лейтенант, мазнув по Ленькиному лицу быстрым взглядом, коротко хлопает по наплечнику бронежилета: