Подмененный

– Интересно, как же я должен к этому относиться? Я не убью тебя, Питер. Я пожираю тех, кто уже мертв. Общество решило, что это дьявольские козни. Что же, пусть будет так. Но я есть то, что я есть. Мне, чтобы выжить, приходится убивать. Выбора, как говорится, нет. Я люблю жизнь, Питер, понимаешь! Люблю это странное время-препровождение, называемое жизнью. Что в ней самое главное? Правильно – уцелеть. Ты уцелел, Питер. Это хорошо. Ты понимаешь, что я имею в виду. Мы находимся далеко за границами здравого смысла, моральных установлений, требований закона, наконец. И мы выжили. Мы – сверхчеловеки, Питер. – Упырь подмигнул троллю. – Это надо очень четко осознавать. Так что лучше оставаться тем, кем создала тебя природа. Если ты добьешься успеха и найдешь средство, способное перестроить наши тела, тем самым ты погубишь меня. Понимаешь, погубишь сверхчеловека! Зачем? И погубишь не только меня лично, ты закроешь путь, по которому должна развиваться природа. А это уже преступление! Бессчетные поколения гуманоидов хранили в клетках эти гены, и вот пришла им пора развернуться во всю ширь. Ты слишком много берешь на себя, парень. Дать людям средство, способное изменить ход эволюции, ход истории? Слишком круто забираешь, щенок.

– Я имею право делать со своим телом, что захочу! – упрямо возразил тролль.

– Сомневаюсь в этом праве.

Лендсгейт повернулся и направился к своему троллю? Усевшись, он громко объявил:

– Видите тролля? Он ваш!

8

Упыри, бродившие по цокольному этажу, собрались возле Питера и начали скалить зубы.

У Питера раскалывалась голова, но еще во время беседы ему стало ясно – он способен регулировать боль, снимать ее мысленно. Это было своевременное открытие. Оно ему понадобится, когда эти выродки начнут пожирать его. Лендсгейт сидел на троне, прикрыв глаза ладонями. Выродки все ближе подходили к Питеру. Сердце у него затрепетало, он едва удержался, чтобы не попытаться хоть как-то освободить себя.

«Спокойней, – мысленно приказал он себе. – Только без паники. Делай все то же самое, только не спеша, сконцентрировав все силы. Что у нас есть?»

Ответ был бесхитростен: все, чем он располагал, – его собственная физическая сила. Питер добился того, чтобы дыхание стало ровным, спокойным, без всякой натуги. Затем, сконцентрировав внимание, стал разводить руки в стороны. Спокойнее, спокойнее, без рывков. Цепь не поддалась ни на йоту. Да, крепка…

Упыри придвинулись еще ближе. Теперь надо сделать то же самое, только рывком. Он сконцентрировался и с силой дернул цепь. Потом вошел в какой-то раж и стал рвать цепь, быстро и сильно дергаясь. Несколько звеньев поддались, стали распрямляться. Запястья в тех местах, где железо впилось в тело, невыносимо болели.

Он был вынужден сделать паузу, восстановить дыхание. Заодно огляделся, пересчитал упырей. Было их около трех десятков. Его попытки освободиться, по-видимому, заинтересовали их. Они оживленно обсуждали каждый его рывок. Питер еще раз повторил себе: «Главное – это легкое, свободное дыхание», – и, вдохнув, еще раз попытался рывком порвать цепь. Запястья уже горели – может, из них лилась кровь. Как это проверишь? Снизу вверх, тем более за спину, взгляд не бросишь. Он поболтался, подергался и, обессилев, повис на цепи, раскачиваясь взад и вперед. От недостатка сил закрыл глаза. Покачавшись и немного успокоившись, решил открыть их. Ему было любопытно, что делают упыри.

Чья-то кривая рожа совсем близко возникла у него перед глазами – всего в нескольких сантиметрах. В нос шибануло таким удушливым смрадом, что он невольно вскрикнул, забился… Особенно омерзительна была слюна, вытекавшая изо рта людоеда. Слюна текла обильно, густо…

Питер невольно закричал. Взвыл во всю силу легких, а потом с такой силой рванул цепь, что сзади что-то хрустнуло и со звоном лопнуло. Руки были свободны. Без промедления он подтянулся и перехватил правой рукой цепь, на которой был подвешен к балке, а левой, намотав на кулак обрывок цепи, раскрутил ее свободный конец и с размаху врезал по слюнявой, ухмыляющейся физиономии. Вампиру хватило одного удара – он так и рухнул, удивленно вскинув брови. Дотянулся Питер и до других. Кровь обагрила его костюм, брызнула на тело. Остальные вампиры тут же отбежали подальше.