Подмененная

— Вы имеете в виду формирование кабинета министров?

— В этом во всем Эмери здорово разбирается.

Думаю, он и сам нашел бы, чем там заняться. Он считает, что у нашего джентльмена хорошие шансы.

— У мистера Лэнсдона?

— А у кого же еще? И не только Эмери так думает В газетах то же самое пишут. Эмери, знаете ли, собирает вырезки. Он считает, — что мистер Лэнсдон сможет быть и в министерстве иностранных дел. Или обороны… Так Эмери говорит.

— Вы очень гордитесь им.

— Эмери — честолюбивый человек.

Я не смогла сдержать улыбки, видя столь типичный пример купания в лучах отраженной славы.

— Мы с Эмери держим за него скрещенные пальцы.

Я продолжала улыбаться. Беседы с миссис Эмери освежали не меньше, чем чай.

Когда я проходила мимо кабинета Бенедикта, дверь внезапно отворилась и он с порога улыбнулся мне:

— Ребекка, ты не уделишь мне минутку?

— Конечно.

— Тогда зайди, пожалуйста.

Я вошла. Бенедикт указал мне на кресло, и я села в него. Он занял место за столом, и некоторое время мы глядели друг на друга.

— Я думаю, тебе следует об этом знать, — сказал он, — Я покончил со всеми этими клубами. Все документы подписаны.

— Должно быть, это большое облегчения для вас.

— Да, конечно. Я решился, когда дело дошло до «Дьявольской короны». Следовало сделать это давным-давно.

— Я слышала, что есть возможность занять пост в кабинете министров.

— Возможность есть, — подтвердил он, — Пока это всего лишь возможность, но она может стать реальностью.

— Желаю вам удачи!

— Спасибо.

— Супруги Эмери страстно болеют за вас.

Бенедикт улыбнулся:

— Этого следовало ожидать.

— Они очень преданы вам.

Он кивнул:

— В этих делах преданность очень важна.

— Как и во всех иных.

— Я подумал, что следует рассказать тебе про клубы, поскольку мы уже говорили на эту тему. Твоя мать была бы рада.

Некоторое время мы молчали. Затем он спросил:

— Кстати, не крутится ли где-нибудь поблизости Джерсон?

Я тут же вспомнила, как он выходил из «Судьи-вешателя» вместе с Селестой:

— Возле дома? Нет, по-моему.

— Это хорошо. Я так и не узнал, как он раздобыл этот ключ. А хотелось бы знать. Боюсь, что этого я никогда не узнаю. Такие события неприятно воздействуют на человека. Я всегда был осторожен с этим ключом.

— Да, — согласилась я, — это какая-то загадка.

Я встала. Разговор, похоже, подошел к концу, а наши взаимоотношения хотя и изменились, но еще не стали теплыми. Я сказала:

— Хорошо, что с клубами покончено. Уверена, это к лучшему.

Он кивнул:

— Я решил, что тебе надо рассказать.

Я направилась к двери, но в этот момент он произнес:

— Ты не должна так много времени проводить в провинции. Тебе надо быть в Лондоне, появляться в свете. Для этого и был организован твой сезон.

— Я предпочитаю быть здесь.

— И не пожалеешь об этом впоследствии?

Я пожала плечами.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Что-то случилось… — глупо повторила я.

— Ты в последнее время какая-то подавленная. Тебя что-то угнетает?

— Со мной все в порядке.

— Если я могу чем-то помочь…

Я покачала головой.

— Я действительно думаю, что ты делаешь ошибку, затворяясь здесь. Куда смотрит Морвенна Картрайт?

Разве не она должна была выводить тебя в общество?

— В свое время она так и делала.

— Ну, а сейчас?

— Я считаю, что уже представлена обществу.

— Нехорошо прятаться от мира в глуши.

— Уверяю вас, со мной все в порядке.

— Что ж, если ты так хочешь…

— Я этого хочу.

— Ты уверена, что все нормально? Не могу ли я чем-нибудь помочь?

— Спасибо, мне ничего не нужно.

Бенедикт слегка насмешливо смотрел на меня. Он честно старался наладить отношения между нами, должно быть, внушив себе, что обязан сделать это ради моей мамы. Теперь он покончил с клубами, потому что именно об этом в свое время она просила его. Нет. Не из-за этого. Разве все эти годы он не держался за них?

Нет, просто он решил стать членом кабинета министров и поэтому решил избавиться от грязных дел. Я не должна забывать о том, что он держал секретные документы в комнате, считавшейся святилищем моей матери.

При всей своей сентиментальности Бенедикт всегда был практичен.

Я вышла и закрыла за собой дверь.

* * *

Бенедикт отправился в Лондон, но Селеста не поехала с ним. Она была какой-то притихшей, и я спрашивала себя, не встречается ли она с Оливером Джерсоном.

Меня несколько угнетали угрызения совести, ведь, когда Бенедикт спросил, не видела ли я его, я ответила отрицательно. А что я еще могла сказать? Если бы открылось, что существуют какие-то взаимоотношения между Джерсоном и Селестой…

Поздним утром в мою комнату вошла миссис Эмери.

Я сразу же поняла, что случилась какая-то неприятность.

— В чем дело? — спросила я.

— Миссис Лэнсдон…

— Что с ней? — с тревогой спросила я.

— Ее нет в комнате. И кровать даже не расстелена.

— Может быть, она уехала в Лондон?

Миссис Эмери покачала головой:

— Такое впечатление, что все ее вещи здесь.

— Вы хотите сказать, что она просто ушла, ничего не взяв?

— Так получается, мисс Ребекка.

— Я схожу туда.