Подмена для Ректора

А я не выдержала, попыталась слезть с него, не в состоянии больше терпеть эту пытку — он уже не просто растягивал, он раздирал, рвал меня на части…

За дверью вдруг оглушительно заиграл всем известный свадебный марш, все зааплодировали, закричали, и я застыла, отвлеченная шумом, испуганно глядя на дверь…

И в этом момент точный, глубокий толчок пронзил меня — одним движением, сразу и на всю длину.

* * *

— Ай! Больно-больно… — запищала я, вся поджимаясь.

— Все… уже все… дальше будет легче… Главное, не сжимай мышцы…

Снова подпихнув меня коленом, он заставил упасть на него всем телом, ткнуться носом в пульсирующую на шее жилку… пытаясь, несмотря на путы, обнять меня — хоть локтями…

— Не двигайся… не двигайся, пожалуйста… Аргх… чтоб тебя, Гэб… ты же обещал… — кусая губы, я впивалась пальцами в скатерть под нашими телами, а в глазах уже стояла плотная пелена слез.

Тяжело дыша, он успокаивал меня — как мог в таком состоянии… И, действительно, не двигался — совсем, даже самую малость.

— Развяжи меня… я тебя поласкаю…

Всхлипнув, я подняла на него мутный взгляд, все мои мысли там — где все саднило и горело, растянутое донельзя.

— Что…охх… Я… я не вспомню сейчас, как…

— Эль… — выдавил он сквозь зубы. — Развяжи меня.

Осторожно, стараясь поменьше шевелить бедрами, я приподнялась, и он тут же сел следом за мной, будто не хотел терять тепло моего тела.

Колдовать в такой момент было не просто, но хоть отвлекало от боли внизу. А когда руки Габриэля наконец упали вниз, я поняла, что боль как минимум притупилась.

И он почувствовал! Не знаю каким образом — ведь я даже не выразила свое облегчение словами — но он понял, что мне уже легче.

— Могу я… двигаться?

Я осторожно поерзала, проверяя насколько боль притупилась. Оказалось, что не сильно. А уж когда он чуть подался вверх бедрами, вспыхнула с новой силой.

— Нет… не надо пока… все еще болит…

— Погоди… давай так…

От неожиданности я даже вскрикнула — так быстро и резко оказалась на спине, с его членом глубоко внутри. На мгновение стало еще больнее, но новая поза имела и свои преимущества, оказывая давление на все правильные места.

— Охх… — отреагировала я, обхватывая его ногами за бедра.

— Так… лучше?

Я невнятно промычала ему в шею — да, лучше…

И распахнула широко глаза — еще как лучше! Особенно с его рукой, протиснувшейся между нами и аккуратно массирующей клитор…

— Хорошо? — его рука медленно кружила, не надавливая, заставляя захотеть еще. — Скажи, что тебе уже не больно…

— Почти… — выдохнула я, расслабляясь и перебирая его волосы… — Почти не больно…

И практически не заметила, как он начал толкаться — сначала мелко, еле двигая бедрами, потом все глубже, с каждым разом все сильнее и ритмичнее…

— Сможешь кончить?.. — его голос срывался на хрип, длинное тело было натянуто, как тетива спортивного лука. Он целовал меня уже без разбору, жадно, безудержно — куда только мог попасть… с каждым толчком, каждым поцелуем и лаской утягивая меня за собой в пучину, в самый центр горячего, бурлящего хаоса…

Вот только я знаю, что окажется он в этом хаосе гораздо раньше меня.

— Нет… — соврала я. Смогу, но не успею… Потому что ты слишком долго ждал этого… слишком долго хотел, и я не имею права заставлять тебя ждать еще хотя бы пару минут…

"Ну же… хочу почувствовать внутри твое семя…"

— Глупая… я же тебя слышу… — прохрипел он мне в ухо и приподнялся на руке, чтобы было удобнее трогать меня. — Давай, любовь моя… мне не будет так сладко одному…

Подняв ко рту руку, облизал указательный и средний пальцы и вернул руку вниз, лаская меня уже по-другому — легко, быстро и влажно… как… как…

Я задохнулась.

«О да… Представь себе мой язык там… вместо пальцев…»

Наблюдая за мной, он непроизвольно лизнул верхнюю губу, и я выгнулась ему навстречу, принимая в себя — всего его, так глубоко, как могла… представляя, как невозможным образом меня и трахают, и лижут…

И закатила глаза, когда наружная ласка совпала в ритме с внутренней…

Удары убыстрились, рука тоже…

«Все… все, Эль… не могу больше…»

Сильными, глубокими толчками он вбился в меня несколько последних раз, подбрасывая все выше и дальше по «подушке»… потом прижал голову к плечу, замер и застонал — громко, стискивая зубы, так, будто и его удовольствие граничило с болью…

«Любовь моя…» — взвилось в голове, незамеченное раньше… Он назвал меня «любовь моя», ошалело поняла я…

И это стало пределом — нечаянное признание взорвало меня, разметало и разрушило, окатив бедра жаркой волной наслаждения — такого острого, что искры заметались перед глазами, а из груди вырвался совершенно неудержимый крик…

* * *

— Спишь?

— Мм…

— Ты кричала…

— Ммм… — я неопределенно пошевелила ногой и зевнула. — Ты тоже…

— Чушь… — он хмыкнул. — Я мужественно и глухо застонал…