Подлодка

Типичное сообщение, рассказывающее скупыми словами историю атаки: успех, чудом уцелели после семи часов подводной бомбардировки, продолжают преследование вопреки защите противника.

— Одиннадцать тысяч гросс-регистровых тонн — неплохо. UW — это Бишоф — говорит Старик. — Скоро у него шея заболит от всех наград.

Ни слова о семи часах глубинных взрывов. Старик виду не подает, что радиограмма хоть словом упоминала о них.

Несколько минут спустя Херманн опять подает журнал. На этот раз приказ командующего лодке, находящейся далеко на севере: полным ходом следовать в другой район атаки. Очевидно, в нем ожидается конвой. Невидимые радиоволны направляют другую лодку в определенную точку Атлантики. Лодка, управляемая на расстоянии в несколько тысяч миль от командующего и его радиостанции. Охота ведется вне поля зрения противника. На огромной карте командующего кто-то передвигает красный флажок, обозначающий новое положение лодки.

Между дневными пробными погружениями есть спокойные промежутки. Они используются для проверки торпед.

Носовой отсек превращается в мастерскую. Гамаки снимаются, а койки складываются. Матросы снимают свои рубашки. К погрузочной тележке крепятся блоки и тали. Разбирают палубу над первым торпедным аппаратом. Первая рыбка — жирная, изрядно промасленная и тускло сверкающая — частично вытаскивается на лебедочных кольцах из пускового аппарата. По команде торпедного механика все дружно тянут за горизонтальный трос, как будто развлекаются перетягиванием каната. Медленно торпеда, видимая сначала лишь наполовину, выползает из трубы торпедного аппарата, чтобы свободно повиснуть на погрузочной тележке, на которой, невзирая на свой вес в полторы тонны, она может легко двигаться вперед, назад или в обе стороны.

Каждый занят своим делом. Один осматривает мотор, другой — подшипники и оси винтов. К торпеде подсоединяются специальные трубки, через которые заполняются емкости со сжатым воздухом, проверяются руль и гидропланы, смазочные емкости наполняются до уровня контрольных меток. Затем, вдоволь наоравшись и натолкавшись, команда запихивает рыбку назад, в трубу.

Вся процедура в точности повторяется со второй торпедой. Похоже, она доставляет всем истинное удовольствие.

— Давай, вылезай из мокренькой щелки! — ревет Данлоп. — Это невежливо с твоей стороны. Вон сколько еще желающих мужиков выстроилось в очередь на твое место, а ты даже не пошевельнешься. Не сачковать! Салаги прыщавые, никто из вас не хочет работать.

В итоге отверстия в палубе закрываются, зарядные тележки освобождаются от такелажа и убираются, подъемная оснастка прячется. Можно снова опустить койки. Постепенно отсек приобретает вид жилой пещеры. Команда носового отсека вымотана, люди лежат на пайолах, под которыми скрываются следующие торпеды.

— Пора бы уж этим хищницам выйти на охоту, — замечает Арио.

Никто не рассчитывает всерьез на 88-миллиметровые снаряды. Правда, очень чувствительные торпеды нуждаются в постоянном уходе. Они ничуть не похожи на орудийные снаряды — скорее, на маленькие корабли с очень сложной начинкой. В придачу к обычным рулям они также оснащены рулями глубины. По сути они представляют из себя автономные подводные лодки в миниатюре, несущие почти четыреста килограммов тринитротолуола.

В прежние времена про торпеды говорили «запускали», а не «выстреливали», что было ближе к истине. Мы лишь выталкиваем их из трубы аппарата и направляем на цель. После этого они двигаются по заданному курсу самостоятельно — на сжатом воздухе или электричестве.

Четыре из четырнадцати торпед находятся в носовых аппаратах, одна — в кормовом. Модель G7A, оснащенная мотором и емкостями со сжатым воздухом. Две из заряженных торпед сработают при попадании в цель, три предназначены для удаленного взрыва. При столкновении с транспортом ударный боек заставит сдетонировать заряд взрывчатки, который сделает пробоины в бортах судна. Более сложные и, следовательно, более чувствительные — дистанционные детонаторы, которые используют магнитный эффект и срабатывают на определенной глубине в то время, как торпеда проходит под корпусом корабля. Взрыв приводит к образованию ударной волны, которая бьет корабль по самым слабым местам корпуса.

Дни проходят в непрерывном чередовании часов вахты и часов, свободных от вахты, — та же самая рутина, что отмеряет ход времени на надводных кораблях.

Очевидно, что первая вахта беспокоит Старика. Первый вахтенный производит впечатление добросовестного офицера, но он не проведет командира, который считает его слишком ленивым.

Мне придется заменить одного из наблюдателей, который слег с простудой. Это означает ночную вахту с четырех до восьми часов утра по корабельному времени.

Я просыпаюсь в три часа, на полчаса раньше, чем следовало бы. На посту управления тишина. Лампочки опять затемнены, и у меня опять складывается впечатление, что каюта простирается в бесконечность.

— Не очень много воды, но холодно! — отзывается о погоде помощник по посту управления.