Подлинные дневники Берии

— Черт! — выругался Молотов. — Чувствовал я, что мы перегибаем палку!

— Это ты виноват, — набросился Каганович на Ворошилова, — «силой оружия, силой оружия»! Вот твоя сила оружия! Е… твою мать! Ну, зачем мы это написали?!

— Но это же обычная формулировка в таких случаях… оправдывался Ворошилов.

— Да бросьте вы, товарищи, — остановил их Маленков, — тут нужно думать, что делать.

Молотов схватился руками за голову.

— Что о нас подумает народ, что подумают в Китае, что подумают французские коммунисты!!!

— Не о себе надо думать, а о партии, — вдруг веско заявил Хрущев, — хватит паники! Что случилось, того не вернешь! Сейчас надо думать, что делать.

— Правильно, — поддержал его Микоян, — может это даже и лучше. По крайней мере, среди нас не стало смутьяна, который противопоставлял партии эту Конституцию.

— Но это же убийство без суда и следствия! Такого же со времен Троцкого никогда не было! — не успокаивался Каганович.

— Но мы же все делали правильно — это же ты предложил взять его за шкирку и привести на Политбюро, — вспомнил Кагановичу эту подробность Микоян.

— Но ведь мы так всегда делали! — растерялся Каганович.

— А теперь произошла осечка, — спокойно заявил Хрущев, — и надо без паники думать, как из этого положения выкрутиться.

— Что ты предлагаешь? — уже по-деловому спросил Молотов Хрущева.

— Что тут предлагать, — не дал Хрущеву сказать Ворошилов, — нужно сказать правду и пусть будет, как будет, — но произнес Ворошилов эти слова так неуверенно, что было видно, что его самого этот выход никак не устраивает.

— А я думаю, — сказал Хрущев, — что это будет неправда. Получиться, что Берия убит невиновным. Но разве мы это знаем, чтобы так говорить? Мы же не знаем, был заговор или нет. Надо арестовать его приближенных — тех, кого он пригласил в МВД, — и допросить их про заговор. Глядишь, они и признаются.

— А что с Берией делать, вернее, с телом Берии, — спросил Маленков, который помнил, что ему нужно что-то сказать Москаленко.

— И про Берию нужно сказать, что он арестован, а его тело спрятать или похоронить.

— Не получится, — сказал Ворошилов, — для ареста нужна санкция прокурора, а Генеральный прокурор Сафонов не даст санкцию на арест мертвого Берии и его невиновных сотрудников. Он честный человек.

— Тогда его нужно снять и заменить другим прокурором, — спокойно предложил Хрущев. — Вот на Украине сейчас прокурором Руденко. Это наш прокурор. Он сделает все, как надо.

— А если следствие покажет, что они не виновны? — спросил Молотов.

Хрущев веско помолчал.

— Я же сказал, что Руденко — наш прокурор. У него они окажутся виновными, в этом можно не сомневаться.

Цинизм Хрущева шокировал, и именно сейчас многие взглянули на него другими глазами.

— Это нечестно, — сказал Каганович.

— У вас, Лазарь Моисеевич, есть другое предложение? Так предлагайте его! — парировал Хрущев.

Повисло тягостное молчание. Наконец, его прервал председательствующий Маленков.

— Других предложений нет. Предлагаю организацию всего этого дела поручить мне и товарищу Хрущеву. Кто «за»?

Первым поднял руку Микоян, за ним медленно и неохотно подняли руки все.

— Нам нужно срочно собрать пленум ЦК, чтобы вывести Берию из членов Президиума и ЦК, и утвердить разрешение на его арест. Прошу товарищей подготовить к пленуму выступления о гнилой сущности этого провокатора и агента иностранных разведок, — распорядился Хрущев.

Все промолчали.

* * *

Весь день до ночи Хрущев крутился, как белка в колесе. Сняли с должности командующего Московским военным округом Артемьева и заменили его Москаленко, на его место командующего ПВО округа назначили Батицкого. Сняли с должности Генерального прокурора Сафонова и заменили вызванным с Украины Руденко. Хрущев ввел в курс дела Серова и Круглова, и они вместе наметили тех сотрудников Берии, которые будут обвинены в заговоре, — «членов банды Берии». Тело Берии было помещено пока в бомбоубежище штаба ПВО, чтобы несколько позже сжечь его в крематории. Все были ошарашены, и все, даже числящийся главой СССР Маленков, беспрекословно исполняли команды Хрущева. Никита чувствовал, что он уверенно становится вождем, и его это воодушевляло, пока он не сел в машину и не поехал домой.

По пути он задумался над тем, как легко он овладел властью в Политбюро — властью над людьми, которые еще недавно чувствовали себя умнее его. И его осенило — это не он овладел властью, а власть над Президиумом получило преступление, на которое пошел Президиум. Никита же был автором этого преступления и отсюда его власть. Хрущев вспомнил себя.

Ведь он был честен и свободен, пока не проявил слабость и не пошел на преступление — не вошел в заговор «ленинградцев». И это преступление тут же лишило его свободы и взяло над ним власть: для сокрытия этого преступления он пошел на новое преступление — на совет убить Жданова, затем создал преступную группу, затем убил Сталина, теперь организовал убийство Берии. Одно преступление тянуло за собой другое, и он был во власти этих преступлений — он делал то, что они требовали.