Подлец

А Сергей задумался об отношениях с Ириной. Несмотря на почти супружескую близость, она и намёком не обмолвилась о том, чтобы жить вместе, а Сергей, привыкший к свободе и не торопившийся связать себя вторым браком, не настаивал и не предлагал. Он стал ценить уединение, и ему льстило, что она понимает его желание жить отдельно. К тому же их встречи всегда напоминала свидание влюблённых и потеряли бы свою притягательность и новизну, живи они под одной крышей.

Его чувство к ней проявлялось на сером холсте её души завораживающими узорами в сочных красках, оно, как хорошо выдержанное вино, оживляло и укрепляло его, он открыл в эти минуты, что она – его единственная цель. Всё остальное – тирания честолюбия, азарт к барышу, свобода, которая по большому счёту мнима, - являлось наносным слоем меркантильной стороны жизни, и нужно иной раз благодарить судьбу за её сильные удары. От них разлетается эта шелуха и открывает золотое ядро души. Именно это, наверное, и составляло истинную ценность жизни. Но чтобы тебя осенило этими золотыми лучами благостных чувств, нужно, видно, хлебнуть немало лиха, помесить грязи на жизненной распутице, иначе ничего этого не заметишь и не оценишь. Ирина и дети, которых она ему подарит в будущем, - вот всё, ради чего он хотел бы сейчас жить. Так что, идя сейчас стремительно ко дну с грузом на шее, а его он сам же на себя и надел по ошибке вместо спасательного круга, он всё же ощущал силы сбросить с себя этот балласт и, достигнув дна, оттолкнуться от него и снова ворваться ожесточённый мир стяжательства, интриг, мелочных игр тщеславия, принуждённых условностей ложного превосходства, но только затем, чтобы видеть её и обладать ею.

Она явилась в узком бордовом жакете и дымчатой ажурной блузе с широкими рукавами, в длинной и широкой юбке с цветами, напоминая бабочку с миниатюрной яркой талией и шёлковыми крыльями, сквозь которые проступали грациозные и хрупкие формы её тела. Она умела одеться и никогда не повторялась. Зачесанная назад чёлка делала её лицо открытым и притягательно насмешливым.

Оставив стол накрытым, повариха покинула их. Они выпили шампанского, однако оно не веселило его и не вызывало даже аппетита. Зато Инина пришла в восторг от великолепных блюд, как ребёнок, жадно набирая себе в тарелке всего. Не клеился у него и разговор, хотя она старательно поддерживала каждое его слово, но, едва ухватившись за сколь-нибудь любопытную тему, он осекался, - всё ему казалось натянутым и глупым и всё раздражало. Даже лицо его не слушалось, превратившись в деревянную маску. Ирина подбадривала его ласковым и лукавым взглядом. В какую-то секунду она пристально задержала его на Сергее, её тонкие брови вздрогнули, с прикрытых губ намеревался сойти назревший вопрос, но вдруг они сжались, взгляд потерял пытливость и обрёл осмысленное хладнокровие. Его раздосадовало, что она так и не задала вопрос, хотя он и боялся: спроси она, что случилось, - что он ответит? Раскроет ей душу и покажет свалку сокрушённых надежд? Или с деревянным лицом ответит: «Всё в порядке. Просто устал», - а сам так и будет сидеть с угрюмой физиономией весь вечер. Ему вдруг стало стыдно за себя, за то. что. Пригласив её на многообещающий вечер. Сам сидел надутый. Это всё равно что продать билеты на весёлое представление, а показать нудятину.

Но Ирина не унывала, она радовалась сама по себе, радовалась блюдам, пробуя каждое по маленькому кусочку, как дюймовочка. И даже непреодолимая сумрачность Сергея веселила её. «Да выброси ты из головы свои неудачи. Мне с тобой хорошо, что бы там ни случилось», - говорил её подбадривающий взгляд.