Подлец

Пока менеджер, озабоченный загадочной важностью неизвестного гостя, связался с секретарём генерального директора, Сергей наслаждался первыми минутами власти, может быть, самыми приятными, как многообещающей улыбкой любимой, которая слаще самого поцелуя, как предвкушением большого праздника жизни, вызывающим  блаженства больше, чем сам праздник.   

Учтивый менеджер проводил его до кабинета Ольги Николаевны на третий этаж.

Он нашёл её в уютном светлом кабинете, обставленном офисной мебелью в бежевых тонах. Она раскинулась в кресле с высоко запрокинутой голенью из-за полноты ног. Эта полная голень полого сужалась в тонкую лодыжку и заканчивалась маленьким загнутым носком, напоминая перевёрнутый античный кувшин. Сергей только в эту минуту отметил, что таких особо изящных ног он, пожалуй, ещё не встречал.

Она выглядела властной хозяйкой, только при его появлении в глазах заиграло кокетство.

- Сейчас я тебя сведу с руководителем отдела по сделкам на финансовом рынке. Пока будешь работать под его началом, - объяснила она, покачивая голенью.

Вскоре в кабинет вошёл невысокий субъект лет сорока пяти, лоб его был закрыт ровно остриженной чёлкой, разбавленной сединой. Грубые, как щетина щётки, усы тоже изрядно «заиндевели». Но придавали сочности неприметным чертам его лица с бегающими в прищуре колючими глазками.  «Стареющий ты плут, однако», - подумал  Сергей.  И нисколько в нём не было солидности. Подобающей его должности. Голос у него был слащав и сипловат, имя и отчество сливались в скрипучее «Игорь Константинович», что довершало полную антипатию к его личности. «Никак отставной любовник»,  – ещё один вывод сделал Сергей, заметив смущённость в его лице, подобие ревности, когда Ольга представила их друг другу.

Некоторый странный подвох он усматривал в том, что она передавала настоящего любовника под начало бывшего.

Сергею сухо объяснили его обязанности: ознакомление со всеми правилами игры на финансовых рынках, после чего начался его первый рабочий день в банке.

Через пару дней Сергей убедился, что никто не собирается посвящать его в тонности дела, начальник спокойно игнорировал его с важным видом вечной занятости. Но самолюбивого Сергея эти нисколько не удручало, а, напротив, только подхлестнуло осваивать новое поприще самостоятельно.

Щеглов вгрызался в существо каждой детали работы отдела, подкрепляя практические наблюдения штудированием служебных инструкций и всей необходимой литературы. С Ольгой они не общались на службе, чтобы не давать пищи к пересудам, , а встречались, как обычно, по выходным у неё в особняке. Она не интересовалась его успехами в работе: этот замшелый, великовозрастный холостяк Игорёк все бы ей доносил  и уж, конечно, в первую очередь то, что выуживал его воспалённый ядом соперничества взгляд, - малейший признак лености, незнания или отсутствие коммуникабельности, в чём он даже демонстративно пытался уличить Сергея, расставляя свои гадкие уловки, например тогда, когда весь отдел собирался пить кофе.

Это была традиция, никто не мог нарушить её, и если даже не пил кофе, то присутствовать на этой неформальной летучке должен, где мерзавец Игорь со своим скрипучим голосом подбрасывал злокозненные провокации против Сергея. Например, в духе доброжелательного назидания колол его упрёком, что он-де  сторонится коллектива, который, по правде сказать, сам же и науськивал против него. Иногда подковырнёт его с небрежной ужимкой: и что ты там сегодня нового вычитал, того, что не знаем мы? Или что-то в этом духе. Сергей не долго терпел колкости и, вынув из ножен острую саблю своего злословия, легко рассекал паучьи сети этого мохнатого, но всё же из вида насекомых, злодея. При таком обороте тот, метая искры из маленьких глаз, кряхтел нечто вроде «эгы» или «мгхы» и быстро ретировался в своей оскорблённости, несомненно спеша с жалобой к Ольге на наглость её протеже-бездельника. Но ничего после этого не следовало. Можно было представить, как Ольга со скрытой благосклонностью к своему новому задире-любовнику выслушивала эти жалобы под лёгкий флёр царственного недовольства, наслаждаясь агонией обречённого ревнивца.