Подлеморье. Книга 1

Она лежала молча. Пищу не принимала, гасла на глазах.

Через три дня знаками подозвала дочерей, попросила поднести ее к окну.

Желание было исполнено.

Долго смотрела несчастная туда, где стояла баржа Алганая. Беспомощно застонав, уронила голову на грудь.

Чуть теплую, с закрытыми мокрыми глазами ее снова затолкали на печь.

А ночью Устинья скончалась.

Тудыпка крутится в сутолоке рыбацкой жизни. Но все он теперь делает не так, как раньше, а с холодком, часто попадает впросак. Тудыпка влюбился в Цицик. Не найдет себе места! В темноте воровски крадется к его постели солдатка Маруська, но он гонит ее прочь. Его сердцем завладел прекрасный образ Цицик. Дни и ночи думает он, как завладеть ею. Часто бегает на баржу, чтоб только взглянуть на нее. Пробовал улестить Цицик подарками, да разве ее, чертовку, удивишь чем-нибудь. Она подожмет пренебрежительно губы и обдаст его холодом своих глаз. Знает ли она, дьяволица, что такое любовь-то?! Ни один мужчина еще не протянул к ней свою дрожащую руку, чтоб хотя бы притронуться к ее белоснежному плечу. Ведь пузатый Алганай глаз с дочки не спускает. С трепетом, с мольбою на устах величает он ее богиней Цага-Дара-Эхэ.

Пробовал Тудыпка заговорить с Алганаем, не согласится ли тот выдать дочку за него.

— Совсем очумел, Тудып Бадмаич, чего раньше-то молчал! Ведь я ее просватал!.. Разве не знаете?!

«Ну, ладно! Я с другого конца поведу коммерцию. Хоть и говорят: где хитрый Алганай побывал, там Тудыпке делать нечего. Время покажет», — хмурится приказчик.

И повел Тудыпка свою «коммерцию».

Перво-наперво выгнал он Алганаевых рыбаков из залива.

Пригорюнился старый морской волк. А Тудыпка радехонек! Еще дальше пошел. Умолил слезно Михаила Леонтича, чтоб тот дал ему из своего подвала пару бутылок заморского винца, да такого, какое пьется слаще меда, а сшибает с ног ловчей лютого спирта.

Дал Михаил Леонтич. А сам спросил:

— Бабу заманить хочешь?

— Вроде бы бабу, но через мужика.

Лозовский мотнул головой.

— Пора обрести жену. А то, как кобелек облезлый, таскаешься за юбками.

Никуда не делся Алганай, с богатым подношением привалил к Тудыпке.

Приказчик вышел в коридор, вежливо поприветствовал Алганая, но подарки не взял.

— У меня, дядя Алганай, завтра именины. Прошу тебя приехать в гости ко мне вместе с Цицик. А эти подарки, если уж желаешь, отдашь мне на банкете, как и положено у добрых людей.

Расплылся в умильной улыбке хитрый бурят.

— Спасибо, нойон Тудып Бадмаич! Обязательно с Цицик придем в гости. Подарков принесем! Деньги дарить будем!..

Горничная с Маруськой-солдаткой весь день щебечут на кухне — готовят ужин для каких-то больших гостей.

Вечером прибыли гости. Кроме Алганая и Цицик, за столом еще несколько человек.

— Дядя Алганай, вот суп с лапшой, — предложила горничная.

Алганай весело согласился:

— Давай, давай, девка, это мой любит!

В супе плавали какие-то неведомые ему, похожие на ольховые листья. «Наверно, тоже надо кушать», — решил он и, заловив ложкой большой лист, стал жевать.

— Эка, паря, хороша штука, да мало варил, — с досадой проговорил он.

Цицик склонилась к нему:

— Бабай, это лавровые листья: их не едят, а кладут для запаха.

Скоро за столом стало шумно и весело. Все кричали, не слушая друг друга.

Тудыпка-приказчик не сводит глаз с красавицы Цицик. Халат из голубого китайского шелка искусно сшит, на полях, словно живые, переливаются из конца в конец большие яркие цветы. Пышные русые волосы заплетены в толстую косу. Невозможно не любоваться этим лицом, с таким нежным овалом, с такими синими глазами. Красиво очерченные губы мягко улыбаются. Порой кажется: Цицик смотрит виновато на грубых нескладных женщин и осуждает себя за то, что природа обидела их, слишком щедро наградив ее такой яркой, редкостной красотой.

Тудыпка не ест, не пьет. Он вздыхает, горит нетерпением. Все наливает и наливает в бокал Алганая крепчайшего ерша. А старик могуч, его трудно подпоить.

Но против винца нет молодца — уронил свою сивую голову на стол и Алганай.

— Ох, бедняга! Ох, дорогой мой друг! Ничего, Цицик, не бойся, пусть немножко вздремнет, — закрутился, завертелся около Алганая обрадованный Тудып Бадмаич. — Мужики, помогите мне укласть его в кровать, — просит он гостей.

Здоровенные ручищи подхватили и уволокли пьяного Алганая в Тудыпкину комнату.

— Ой-ой! Пожальста не ушибайте! — просит Цицик.

Тудыпка многозначительно крякнул, и гости один за другим исчезли в темноте.

— Маруська, пойдем по воду, — зовет горничная подругу.

В сенях забрякали, зазвенели ведра и замерли у притихшего темного берега.

В доме раздается храп Алганая. А Тудыпка и Цицик стоят молча, наблюдают искоса друг за другом. Тудыпкины глаза горят. Вот она совсем рядом — нежная и хрупкая Цицик.

Девушка облизнула пересохшие губы:

— Я буду со стола убирать, Тудып Бадмаич.

Приказчик отрицательно покачал головой.

В недоумении стоит перед ним Цицик.

— Цицик! — отрывисто дышит Тудыпка. — Я тебя люблю. Будь моей женой.

Испуганно отступила Цицик, прижалась к стене.

«Какой он страшный!.. Что он хочет сделать со мной?!» — все теснее прижимается Цицик к стене.