Подкравшийся незаметно

Недостойный вашего внимания клерк, я пишу по поручению моего могущественного господина, имя которого до поры до времени должно оставаться втайне. Мой достопочтеннейший патрон надысь пожаловался на таинственные кошмары, в кои его подвергает усилие некоего таинственного инкогнита, который нам не известен. Между тем власть инкогнита на моего господина велика и не всегда, по его мнению, проистекает во благо нашей многострадальной родине. Я пока не могу сказать, кто мой господин, лишь извещу, что это президент одной недавно могущественной, но теперь переживающей не лучшие времена страны. Тем не менее мы надеемся на лучшее, потому что наши недра богаты баллистическими ракетами, с помощью которых мы можем просить для себя мяса, яичек, молока, другой провиант, продукты питания, коих так не хватает в наших северных краях. Найдите его, пожалуйста! Мы в вас верим. У нас до сих пор помнят, как ловко вы раскрутили то дело с убийством молочником своей жены. Подумать только, вся комната была в крови, несчастная жертва лежала по большей части в комнате, а рядом валялся пьяный муж с окровавленным топором в руке! Он и оказался убийцей! У нас пока не могут столь блестяще и в столь короткое время раскрывать громкие убийства. А еще я читал, как вы нашли бриллиант с яйцо у Ватсона в штанах. Ну это вообще! Я бы свои яйца не променял ни на какие бриллианты мира.

Засим остаюсь."

- Что же это за страна такая, -удивился Ватсон, - в которой даже самый маленький клерк так свято хранит государственную тайну!?

- Да все очень просто, Ватсон. Страна - Россия. А таинственный президент - Ельцин.

- Непостижимо... Как вы догадались?

Холмс улыбнулся.

- Все очень просто, Ватсон, все очень просто. Когда я вам разъясню, вы сами поймете, как это просто.

- Я весь внимание, Холмс!

- Все дело в том, что вчера вечером я беседовал по телефону с неким лицом из Лапландии, и это лицо сообщило мне, что оно привиделось русскому президенту во сне при весьма пикантных обстоятельствах.

- Действительно, как все просто!

- А кстати, Ватсон, давно хочу спросить, вас не останавливают на улице полицейские, как лицо арабской национальности? У вас ведь на роже написано, что вы террорист. И эта ваша любовь к бомбам, автомату Калашникова...

- Англия - демократическая страна, - отшутился Ватсон, подальше за пазуху пряча скрученные изолентой палочки динамита. - А вы будете расследовать это таинственное дело?

- В нем нет ничего таинственного, Ватсон. Лучше лишний раз сходим в публичный дом. Виновное лицо, устроившее из России театр абсурда, мне известно. Я веду досье на всех, Ватсон, поэтому знаю.

- И кто же это?

- Это некий Александр Никонов, великий русский писатель. Ума человек титанического. С ним опасно связываться, а то пропишет в книге, потом не отмоешься. И главное, ведь правду, подлец, пропишет. Просто-таки какой-то Мориарти от литературы.

- А что еще вы про него знаете?

- Однажды на него напали 80 бандитов, и он их всех раскидал. Телепатически он воздействует на Ельцина и диктует ему некоторые из его решений. Да что Ельцин! Его боится даже никому не подчиняющийся градоначальник вольного города Лужков! Каждую пятницу спецслужба Лужкова Комитет московской безопасности под руководством чекиста Ресина докладывает Лужкову о планах Никонова. Генерал Гуров давно уже ведет наблюдение за Игорем Иртеньевым, думая, что это Никонов. Вся московская милиция сбилась с ног в поисках этого ужасного типа. Он имеет необычайное влияние на жизнь всей страны. У него мания величия.

Я бы никому не посоветовал связываться с Никоновым...

Глава 23.

Коржаков и Куликов - близнецы-братья. Кто из них более? А у кого из них менее? Ах, да разве это важно? Это важно только для некоторых женщин, да и то опытные сексологи их разубеждают, говоря, что это не играет никакой роли. Главное ведь не количество, главное - качество, умение, квалификация. А вовсе не внешние параметры организма.

Впрочем, говорят, что есть такие поклонницы, которым на умение наплевать, им подавай габарит. Они своего рода наркоманки. Подсели и скачут. Им уже никакой Алан Чумак не поможет, будь он хоть негром преклонных годов. Любовь неизлечима.

- Моя любовь - не струйка дыма, - бормотала Пугачева, намазывая на хлеб бутерброд.

Бутерброды она любила с детства. Бутерброды ее жизни были самые разные. Большие и маленькие, длинные и короткие, толстые и тонкие. Простые русские батонообразные и элегантные иностранные биг-макоподобные, обсыпанные увеличивающим удовольствие кунжутным семенем. Они проникали до самых кишок, до печени, до чуткого ее сердца, вызывая одним своим видом обильное истечение слюны.

Коржаков тоже был похож на бутерброд. На бутерброд из Куликова. Ах, вот бы их... Этих двух пухленьких бутербродиков. Ням-ням. Хороши, хороши, черти. Но Лебедь!... Это даже не бутерброд, это дичь. Официант, дичь!