Подкидыши Улья

— Так и передам своей совести.

— Подруга, отбрось этот рудимент и не парься. Все будет хорошо. А сейчас свали с моей подушки, я сплю справа. И держи руки при себе, не надо мне тут твоих лесбийских штучек.

— Да пошла ты! — рассмеялась Ника и пихнула подругу локтем в бок.

* * *

В первый раз, когда Тафгай встретил Крестного, который с парочкой других пленников прибыл на уборку мусора, они лишь обменялись взглядами, возможность поговорить им так и не представилась.

Прошло уже десять дней с момента их прибытия в Лагерь, и вот они увиделись снова. Бригада Тафгая как раз пошла на перерыв, а группа уборщиков ждала, когда пригонят «Камаз» для вывоза мусора.

Здоровяк с трудом опознал своего крестного в толпе пленников. Он заметно сдал за эти дни: слегка прихрамывал на одну ногу, похудел, теперь Крестный был лысый с густой черной бородой и повязкой на левом глазу.

Тафгай отозвал его в сторону, они крепко обнялись.

— Как ты? — спросил у него Крестный. Всегда румяное сытое лицо здоровяка осунулось, под глазами появились синяки.

— Нормально. Спим по пять часов, баланду три раза в день подают, каждые три часа перерыв пятнадцать минут. Профсоюзов только нет и больничный не оплачивается, а так все как у людей. С кровью вот только что-то зачастили, последние три дня без перерыва отхлебывают, может хоть значок почетный донор дадут. А у тебя, что за смена имиджа?

— На второй день мне половину печени вырезали. А на пятый глаз. Кровь тоже через день берут. А это типа маскировка. Помнишь мура, который командовал, когда нас сюда привезли?

— Так точно. Его Кабан зовут.

— Вот-вот. Я эту свинью уже встречал в компании человека, пересечься с которым мне бы очень сейчас не хотелось. Смекаешь?

— Не очень вообще-то.

— Помнишь, я говорил, что у меня до тебя крестников не было три года. Ты, наверное, заметил, я всегда избегал этой темы. Потому, что чувствую вину за те события. Случилось это в те времена, когда я носил другое имя, звали меня тогда Клин.

Все началось банально, втретил двух парней, окрестил их Мулом и Помпой. Была у нас одна точка, с которой всегда верняк. Поднялись мы со временем до купцов, катались караванном, как положено и все дела. Мул был мощным пиромантом, а над Помпой Улей словно подшутил и подарил ему палец-зажигалку. Завидовал Помпа ему крепко, я замечал, но значения особого не придавал.

Однажды нарвались мы на элитника. Меня корпусом машины приложило, я отрубился, а когда очнулся, то узнал, что остался у меня один крестник. Мул как всегда первый в драку полез. А Помпа на себя командование принял и приказал не стрелять, сказал Мула все равно уже не спасти.

Да только выжил Мул, и когда он снова вернулся, то был уже не в настроении диалог вести. Попал наш караван в засаду к мурам, прижали нас крепко. Я один только и выбрался, а Помпа в плен попал.

Я за ними потом еще следил. Тело Помпы нашел, изувечили его с фантазией, всяких мертвецов повидал, но та картина до сих пор из головы не выходит. Вот там я Кабана и видел.

— Ну дела. Думаешь, Мул до сих пор жив?

— Возможно.

— Это, я вам доложу, крайне хреново. Надо скорей сваливать отсюда. Есть мыслишки по этому поводу?

— Кое-какие соображения имеются.

— Кстати, у меня для тебя тоже новость, мне кажется, я видел Седого.

Глава 24. Снова свежак

Люди. Спешат, мечутся. Зачем, спрашивается? Жизнь, говорите, скоротечна? Хотим успеть? Ну да, конечно. Всякое копошение ищет себе смысл. Иначе и суета не в радость…

Генри Лайон Олди. Внук Персея.

До того как обратившийся сокамерник кинулся на Седого, рейдер успел соскочить и подобно матадору выставил перед собой куртку. Зараженный бездумно метнулся вперед, свежеобращенные довольно медлительны, так что Седой успел отпрыгнуть в сторону, а пустыш с курткой на голове влетел в стену.

Рейдер тут же оказался возле упавшего противника и опустил ботинок ему на голову. Затем еще раз и еще, пока куртка не пропиталась кровью, и хруст не сменился чавканьем.

Седой подбежал ко второму сокамернику, который только начал подниматься со своего места. Он дернул лавку на себя и зараженный свалился. Рейдер схватил лавочку и с размаху долбанул ею пустыша. Противника откинуло на решетку, и Седой впечатал ботинок ему в грудь.

Пустыш снова ударился об решетку. Рейдер нанес еще один удар прямо в голову, и башка зараженного проскочила сквозь прутья. «И так сойдет» — подумал Седой и оставил противника в покое. Зараженный барахтался и урчал, но так и не смог выдернуть голову. Урчание не прекращалось, так что рейдеру пришлось засунуть в рот твари его же носок.