Подкидыш для хулигана

— Перед ней, – кивнула она на площадку, и слезинка все же покатилась по щеке Алены, но она зло стерла ее рукой. — Вы мне никто, а она – дочь. Дочь, которая вырастет, и узнает, что ее мама зарабатывала на жизнь… – девушка глубоко вздохнула, выдохнула, и продолжила: — Да. Да я занималась эскортом. Никого у меня не было, кто бы помог, ясно? И не миллионы я там зашибала, сначала и правда только сопровождала, а потом пошло все остальное. И львиную долю заработка я в агентство отдавала, не шиковала, знаешь ли. Вырваться хотела, и вырвалась. Не встретился мне такой человек, который бы помог мне, объяснил, как правильно, из беды вытащил. Тебе вот встретился, а мне нет.

— У тебя был Стас…

— Который меня не любил, – горько скривила она губы. — Ни дня не любил. Вообще никто не любил, понимаешь? Я и сама, наверное, потому и не умею… любить не умею! Думаешь, не жалела о том, что дочь оставила? Каждый день жалела! Каждый день вспоминала! Но напоминала себе, что ей без меня лучше. А сейчас мне пришлось так поступить, ясно тебе? Мой муж.. он знал, кто я такая, и чем зарабатывала. И рядом был, любил, помогал. Принял меня. В беду попал. Не могла я от него отвернуться, понимаешь? – заорала она агрессивно.

— И снова выбрала не своего ребенка, да? Не кричи, Алена, – поморщилась я.

— Да, я снова ее предала, – всхлипнула. — Я… я ведь дожать вас хотела с баблом. А потом подумала, что даже хорошо, что вы отказались. Заберу Марьяну, мужа выручу с деньгами, и мы все вместе заживем. Дочку буду растить, она меня полюбила бы, а вы… вы все испортили.

— Не жди, что я буду просить за это прощения, – покачала я головой.

— А я и не жду. Ничего уже не жду, – она спрятала лицо в ладонях, хлопнула себя по щекам, и вновь вскинула подбородок. — Пусть живет с вами, я не стану больше мешать. Проигрывать умею. Но я… я бы хотела… я…

Алена замялась, прикусила губу. Также, как Марьяна делает, когда раздумывает над чем-то. Как же они похожи, просто одно лицо! Марьяна и правда вырастет нереально красивой девушкой. Главное, чтобы только внешностью в Алену пошла.

— Что? – поторопила я ее.

— Я хочу когда-нибудь начать общаться с Марьяной. Приезжать. Хочу сама объяснить ей, почему я поступила так, а не иначе. Хочу видеть ее! – агрессивно выпалила она, и смягчилась: — если вы не будете против. Не сейчас, потом. Как пройдет время. Когда Марьяна подрастет. Я хочу… я правда хочу ее узнать.

— Хочешь, но не сейчас?

— Сейчас она еще маленькая. Таких деток можно только любить, но о чем с ней разговаривать? – искренне удивилась она. — Так ты не против?

Боже, какая же она дура!

И жаль ее. Вроде понимает что-то, но выворачивает невообразимым образом. Чувства нечеловеческие у Алены. И о любви она до сих пор не поняла ничего. Хочет с дочкой общаться, но не сейчас, а когда она повзрослеет, и Марьяне Алена станет не нужна.

Ну и логика!

— Давай так: Марьяна повзрослеет, и сама решит, хочет она общаться с тобой, или нет? – предложила я. — Устраивает?

Алена кивнула, развернулась и, не прощаясь, ушла.

— Идемте домой, – крикнула я Леше с Марьяной, и легко встряхнула головой – выбросить бы то, что Алена мне сказала, из памяти.

Никогда мне ее не понять.

ГЛАВА 22

— Ты здесь выросла?

Марьяна расхаживает по моей комнате, трогает пальчиком обои с выцветшей надписью чернилами.

Там дата, давно я ее записала. Дата того самого свидания с Лешей, которое не состоялось. Прибежала домой, села за письменный стол, и написала ручкой на стене. Чтобы видеть постоянно, и помнить.

Какой же я королевой драмы была!

Ведь действительно, смотрела, вспоминала как унижена была, и распаляла себя.

Стол развалился уже, как и шкаф, обклеенный плакатами. Многое поменялось, а надпись эта осталась. Сейчас даже забавно.

— Тебе не нравится?

— Здесь интересно, – улыбнулась малышка. — А домой когда?

— Уже.

Отца я навещаю. Он делал успехи, действительно к психологу пошел, и в группу игроманов записался. Но срывы были, чего скрывать. Даже игра в лотерею для игроманов – срыв.

Но я рядом была, и сейчас рядом. Навещаю, убираюсь в квартире, готовлю что-то основательнее, чем то, что папа сам может себе приготовить – макароны с тушенкой.

— Пап, нам пора, через пару дней навещу тебя, – поцеловала его в выбритую щеку.

— Пока, дедуля, – пискнула Марьяна, и папа улыбнулся.

Марьянка простая у нас. Меня она месяц то мамой, то Таней, то тетей Таней называла. Лешу вот только папой стала звать, и он дико смущается от этого. А наших отцов сразу приняла.

Герман Андреевич – дедушка, а мой папа – дедуля.

Элина с улыбкой разрешила называть себя бабушкой, а вот моя мама, смеясь, запретила, за что я долго на нее сердилась. А вот Марьяна не обиделась. Пожала плечиками, и попросила позаниматься с ней танцами. И мама согласилась. Образование балетное ведь, хотя на сцене она не танцевала никогда из-за травмы сразу после получения диплома.

Теперь вот с моей малышкой занимается, и в эти моменты не напоминает женщину, гонявшуюся за роскошью. Она мне ту маму напоминает, которую я обожала, и с которой тоже танцевала, пока маленькой была.