Подкидыш

— Прошу позаботиться о достойных похоронах, — повернулся к нему император. — И сразу после отдачи необходимых распоряжений мы едем в Кремль, где последняя воля покойного будет оглашена перед Верховным Тайным Советом.

Церемония прошла быстро и как-то буднично. Сначала владыка Феофан зачитал бумаги, потом Остерман произнес краткую, но прочувствованную речь, призывающую немедленно уважить завещание Михаила Михайловича Голицына, после чего Миних предъявил текст последнего указа Совета, и тот его без каких-либо возражений подписал. Затем Сергей объявил о присвоении Христофору Антоновичу чина фельдмаршала и назначении его президентом военной коллегии, на чем действо в Золотой палате Кремля и закончилось.

В Лефортовский дворец возвращались втроем — император, цесаревна и Миних. Разумеется, не считая охраны. Все молчали.

О господи, наконец-то этот ужас закончился, думала Елизавета, украдкой наблюдая за Новицким. А Петя — просто герой! Сколь спокоен он был перед боем и после него, даже в голове не укладывается. Мой герой. Наверное, сейчас он думает обо мне — вон какая улыбка мечтательная.

Новоиспеченный фельдмаршал тоже был доволен своим императором. Мальчик показал, на что он способен, причем не только в бою, но и в политике. Интересно, чему он улыбается? Надо думать, только сейчас окончательно понял, какое большое дело благополучно завершилось.

Однако и Миних, и цесаревна ошибались. Фельдмаршал чуть больше, Елизавета чуть меньше.

Значит, сразу после обеда в спальню с Лизой, думал Новицкий. Сейчас от этого не отвертишься, да и не больно хочется, если честно. Ведь соскучился же! На постель выделяем полтора… нет, все-таки лучше два часа. Или даже два с половиной, но никак не больше трех. Зато потом — на задний двор! Ведь до сих пор из-за всей этой свистопляски я так и не удосужился посмотреть, как там чувствует себя огород, посаженный перед самым отъездом.

Кукуруза. Она, конечно, толком дозреть в здешнем климате не успеет, но и недозрелая весьма хороша. Картошка. Помидоры четырех сортов! Баклажаны, топинамбур и подсолнухи. И кабачки!

Император вспомнил, какое это объедение — кабачки, обвалянные в муке и поджаренные на подсолнечном масле.

Вот тут на лице молодого царя и появилась улыбка, столь по-разному истолкованная цесаревной и фельдмаршалом.

Глава 32

Огород привел Новицкого в состояние законной гордости, хотя, строго говоря, он принимал в его организации в основном руководящее участие. Но все-таки семена помидоров замачивал меж двух тряпочек, а потом сажал проросшие в деревянные горшочки сам. И это было единственное, что оказалось сделано не очень хорошо. То есть просто поздно — сейчас, во второй половине августа, плоды были совсем маленькие и зеленые, а кое-где еще не опали цветы. Зато все остальное, особенно кабачки, радовало глаз. Правда, сосчитав подсолнухи и прикинув, сколько с них получится надавить масла, император пришел к выводу, что в этом году лучше лакомиться кабачками на конопляном масле, по идее тоже должно получиться неплохо, а все семечки пустить на семена.

Что интересно, сопровождающая царя Елизавета уже видела многие из представших ее взору растений. Во всяком случае, помидоры, кабачки и подсолнухи она опознала сразу. Выяснилось, что цесаревна расширила свой ботанический кругозор в каком-то Аптекарском огороде. Расспросив спутницу поподробнее, Новицкий выяснил, что эту контору основал, как и ожидалось, Петр Первый, а находится она примерно там, где в двадцать первом веке располагался Ботанический сад.

— Вот только зачем тебе томаты? — удивилась цесаревна. — Мне сказали, что они очень ядовиты.

— Соврали, наверное, — пожал плечами Сергей. — Или там у них какие-то помидоры неправильные. А эти точно можно будет есть, когда созреют, мне их семена привезла в подарок могиканская княгиня. И все остальные тоже.

— Да уж, кабачки-то какие огромные, в Аптекарском огороде были гораздо меньше, — оценила подарок Елизавета.

— В Америке, говорят, вообще очень много полезнейших растений, а если бы их бизоны не жрали да не вытаптывали, то было бы еще больше.

— А кто такие бизоны?

— Быки такие здоровенные, раза в два поболее наших да шерстью сильнее покрытые, особенно спереди. На зубров похожие. Бегают стадами по несколько тысяч голов и топчут все так, что за ними вообще ничего, кроме взрытой земли, не остается.

— Петенька, какой ты умный! — восхитилась цесаревна. — И красивый, а еще сильный, смелый и неутомимый. Нет-нет, это я просто так, нам на сегодня уже хватит.

Ближе к вечеру на задний двор Лефортовскго дворца въехала неказистая крестьянская телега, крытая рогожами, в сопровождении четырех неприветливого вида мужиков и небольшого возка, из которого сразу вылезла невысокая плотная старушка и устремилась к черному ходу. Вскоре телега была взята под охрану десятком семеновцев, а старушка окольными путями, минуя парадные залы и коридоры, добралась до царской приемной, из которой ее без всяких вопросов пропустили в кабинет.

— Здравствуй, батюшка-государь, — поклонилась она при входе.