Подкидыш

— Это старая, грустная история. Они полюбили друг друга чуть не с первого взгляда, но тогда, ужасно давно, Гудмунд был простым рутсингом, и наши родители дали ему от ворот поворот. Гудмунд не вылезал из походов, добывал золото и славу, чтобы однажды вернуться и забрать свою Фрейдис. Я и Скъягги были рядом. Из-за нас всё и пошло Фенризу под хвост, — Эймунд покачал головой, хмурясь. — Как-то твой дядька смертельно оскорбил Скъягги и лишился за это руки. Никто из нас не принял бы виры — очень уж злы были друг на друга, а это означало войну. Кланы сошлись бы в кровавой бойне, мстя одни — за оскорбление, другие — за увечье родича. Гудмунд пытался нас образумить, но тщетно. И вот как-то Скъягги ляпнул, что откажется от мести, если получит Фрейдис — он давно на неё заглядывался. Бессердечный ублюдок! А мне нравилась Илза — я ж не знал, что она змеюка. Гудмунд взял с нас клятву, и по прибытии мы сыграли две свадьбы. С тех пор твоя мать ненавидит Гудмунда, а Гудмунд — себя, — Атли потрясённо молчал, не зная, что сказать. Дядя снова закашлялся.

— А почему вы назвали меня альмарским ублюдком? — наконец спросил мальчик.

— Мне донесли, твоя мать тайно встречалась с ихним торговцем. Тот был недурён собой, и я думал, это шашни в отместку мужу. Он бил и унижал её, грязное животное. Но теперь понимаю, что тут другое.

— Что другое?

— Зелье. Альмары продают зелья. Она не хотела понести от Скъягги.

— А потом встретила моего настоящего отца, — пробормотал Атли.

— Да. Скъягги точно прибил бы вас в ярости, но выродка прибрало море. Его отец, Гаркель Олавсон, потребовал на тинге смерти для тебя и Фрейдис. Мол, ты ублюдок, она — колдунья. Но Гудмунд Магнуссон утёр ему нос, как сопливому мальцу, — во взгляде оделмана блеснула гордость. — Скъягги был ульфхеднаром, сказал он, а их дети всегда отличаются. Нашёл какого-то старика, который видывал не одну бурю при ясной погоде у тех берегов. Тинг вас оправдал. Вот, думал я, сейчас и свадебку сыграем. Но Фрейдис упёрлась, и ни в какую. Будто ещё больше херсира возненавидела…

«Немудрено», — подумал Атли, припомнив дурманящие речи альва. Вслух же произнёс:

— Я поговорю с ней.

— Добро! И вот что, Атли, давай-ка занимайся вместе с Гуннаром и Рагнаром. Горму я скажу. Хочу, чтобы ты отправился за море с ними.

— Почту за честь, — поклонился Подкидыш, — но сначала на стройке помогу: столько всего порушено…

За спиной раздались торопливые шаги, и, едва не снеся племянника, в дом ворвалась Илза. Плача и причитая, устремилась к закатившему глаза Эймунду. Атли ухмыльнулся и почёл за лучшее скрыться в дверном проёме.

И почти сразу попал в объятия матери. За её спиной мужчины помогали детям и женщинам слезать с лошадей, разгружать захваченные второпях пожитки.

— Атли…

— Мама, — Фрейдис в кои-то веки без косынки — не до неё было во время ночного погрома. Атли зарылся в светлые волосы и заметил то, чего раньше не замечал. Маленькая изящная заколка в виде листа дерева. Нездешнего дерева. Он нахмурился и взял её двумя пальцами. Заколка превратилась в пыль и тут же исчезла. Мать замерла и всхлипнула. Атли крепко обнял её, глядя, как поднимается из-за посветлевшего горизонта алый шар солнца.

— Во, на месте лежит! Почернел весь и растрескался! — крикнул Гуннар, свесившись с края обрыва.

— Всю речку перегородил, — покачал головой Рагнар, — целый порог получился.

— Троллий порог, — усмехнулся Атли, — пусть теперь так называется.

— Точно, — просиял Гуннар. — Крепко лежит. Не верится, что ночью эта каменюка бегала и крушила дома.

— Настанет день, когда детям расскажут сказку, как появился Троллий порог, а они будут глазеть да не верить…

— Ага, — поддержал кузена Рагнар, — и будет в этой сказке про Атли Троллью Смерть, и про Рагнара Обоерукого, и про Гуннара Красавчика…

— И про сломанный мост, и про тролличий хвост, — закончил последний. Мальчишки рассмеялись. — Знаешь, твоя мать смотрит в сторону моря, — вдруг сказал Гуннар Атли.

— А ты что, смотришь за моей матерью? — поднял бровь тот, но на сердце сделалось легко.

— Да нет, просто я тоже туда смотрю.

— И я, — признался Рагнар. — Херсир вернётся и возьмёт нас с собой. Он обещал.

— И тебя тоже. Мы теперь братья по оружию и везде должны быть вместе.

— Придётся, — вздохнул Атли, — пропадёте без меня. Тролли сожрут.

— Добро, — протянул Рагнар, и все опять засмеялись. — Ладно, хорош штаны протирать — нас за чем послали? За хворостом. Так вперёд.

— Слушаюсь, мой херсир.

— Ох, договоришься ты, братец.

Сыновья Эймунда, лениво переругиваясь, побрели к чахлым деревцам. Атли задержался на краю ущелья и посмотрел вниз. Вода горной речки, бурля, преодолевала Троллий порог и неслась дальше, к морю. В голову пришла какая-то умная мысль, но тут перед глазами возникли две яркие жёлтые точки.

— Здравствуйте, сони, — улыбнулся мальчик, — вас только не хватало. Айда собирать хворост!

Солнечные зайчики сердито запрыгали и помчались вдогонку.

Никто не заметил, да и не мог заметить две фигуры, наблюдавшие с кручи.

— Что ты затеял, Волосатое Лицо? — спросил первый. — Почему помешал забрать его? Мальчишка мог погибнуть.