Подготовка к исполнению замысла

— Я бы не решился показывать их профессионалам, если бы это был плагиат, — наконец сообщаю ему.

— Спой под гитару про коня, — предлагает он.

Пою «Коня», потом и другие песни по его просьбе. Наконец он подходит к главному вопросу:

— Сколько ты за них просишь?

Передаю слово в слово то, что уже озвучил Аде Антоновне.

— Ого! — восклицает и, обращаясь к ней: — Ничего себе аппетиты у современной молодежи! — Зачем тебе столько денег? — спрашивает, хитро глядя не меня.

— Овес нынче дорог, — отвечаю репликой Бендера.

Аркадьевич тонко захихикал. «Тоже знает Ильфа и Петрова», — мысленно отмечаю.

— Я могу тебе заплатить тысячу рублей за все песни, — предлагает.

Встаю, задвигаю стул и беру со стола конверт с нотами.

— Извините, что отнял у Вас время. Пленку отдадите? У меня в Москве еще много дел, — смотрю угрюмо на него.

— Пленку-то отдам. А если эти песни прозвучат потом где нибудь? Что будешь делать? — хитро сморит на меня.

— Я могу даже оставить пленку и уйти без нее и без денег. Но могу сообщить, что обманув меня сейчас, в будущем Вы потеряете больше. Я не злопамятный, но память о зле у меня хорошая. А жизнь сегодня не заканчивается, — сверлю его взглядом.

Некоторое время меряемся взглядами. Наконец он отводит взгляд. Антоновна сбоку облегченно выдыхает, чуть скрипнув стулом.

— Не собираюсь я никого обманывать, — буркнул в сторону. — Кто же так торгуется? Сразу собираешься уходить, угрожаешь, — возмущается, видимо забыв, что только что сам угрожал кинуть меня.

— Я не люблю торговаться, — сообщаю. — Я знаю настоящую цену моим песням. Она значительно больше, чем прошу я.

— Откуда ты можешь знать? Я предлагаю тебе реальную цену, по две тысячи за первую песню и про коня, за остальные по пятьсот рублей.

Начался конструктивный торг. В результате пришлось скинуть свою цену. Сошлись на четыре тысячи пятьсот рублей за «Так хочется жить», «Коня» и «О той весне», после того, как я объяснил концепцию песни о войне — несколько детей в касках и солдатских скатках поют на фоне военной кинохроники. Остальные четыре песни ушли по три тысячи за каждую. Согласился с дополнительным условием Аркадьевича, привезти ему еще песен. Вижу довольство в глазах Антоновны.

— Не споешь ли те песни, которые уже продал? — спрашивает она.

— Кофе можно? — интересуюсь, наглея.

— Иосиф Аркадьевич, у Вас сливки найдутся? — улыбаясь, спрашивает в спину, отсчитывающего деньги Аркадьевича.

— В холодильнике посмотри, — отмахивается он.

Через некоторое время отхлебываю ароматный напиток и берусь за гитару. Пою «Дальнобойщик», «Маленькую страну» и «Все пройдет».

— Однако, — неопределенно произнес Аркадьевич. — Еще есть? — интересуется.

— Есть дворовые и блатные, — признаюсь.

— Спой, — чуть ли не в унисон попросили оба.

Пожимаю плечами и пою «Кольщик», «Ушаночку», «Ребята с нашего двора» и «Старые друзья».

— У тебя кто-то сидел из родных? — формально поинтересовался Аркадьевич. (Видимо, не впечатлился от этих песен).

— Нет. Много знакомых сидело и сидит, — признаюсь.

— Какую песню ты пел на вашем концерте? — не унимается Антоновна.

— Про бабушек, — отчего-то смущаюсь.

— Спой, — предлагает и объясняет Аркадьевичу о нашем концерте к 8-му марта.

Пою про бабушек. Взрослые внимательно слушают.

— Образно и трогательно, — отмечает Аркадьевич. — Ты в песнях упоминаешь бараки, сараи…. Там так у вас живут? — интересуется.

— Живут по-разному. Я с родителями и бабушкой — в бараке, — признаюсь.

Пересчитываю деньги и складываю их в пакет.

— Тебе куда надо? — спрашивает Антоновна.

Смотрю на настенные часы и прикидываю, где могут сейчас находиться ребята. Судя по времени или у Соломоныча, или у фарцовщиков.

— Мне бы к ребятам, — прошу Антоновну. Она кивает и спрашивает разрешения у Аркадьевича воспользоваться телефоном.

— Сережа, помни о своем обещании, — напоминает он и протягивает свою визитку.

Киваю, прощаюсь и выхожу на лестницу. Только в машине чувствую, как спадает внутреннее напряжение. Отсчитываю Антоновне причитающуюся ей сумму.

— Удивил ты Иосифа, — сообщает она, — и меня тоже, — признается и впервые улыбается мне. — Он был моим преподавателем в Гнесинке когда-то, — признается с грустью.

— Сейчас работает администратором? — предполагаю я.

— Откуда ты знаешь? — удивляется.

Пожимаю плечами:

— Догадался.

Заехали в какой-то мрачный двор и остановились.

— Где это мы? — оглядываю незнакомое место.

— В этом доме в семнадцатой квартире должны быть твои ребята. Или скоро подойдут, — показывает на дом Антоновна. — Тебя когда в следующий раз ждать? — интересуется.

— Вероятно, в августе или сентябре. Ребята возможно, раньше с антиквариатом приедут, — сообщаю.

Домой вернулись довольные. В Москве купил себе легкую ветровку для похода. Еще в поезде задался вопросом: «На что Фил копит деньги, если почти ничего не покупает?»

Глава 5 Июнь. Поход