Подготовка к исполнению замысла

При подходе нашей компании шум затих. По толпе пронеслось: «Заводские!» Какому-то мелкому пацану все стали передавать по двадцать копеек на билеты. Тот, собрав монетки, протиснулся вперед к окошку кассы. Ребята в очереди смотрели неодобрительно, но молчали. Наши, не обращая ни на кого внимания болтали, шутили и смеялись.

Помню в прошлом году мы не всегда обилечивались. Только для прохода на танцплощадку, огороженную металлической решеткой, требовался билет. Если надо было попасть внутрь, то перелезали через ограду. Но обычно находились снаружи или занимали ближайшую лавочку. Только если у кого появлялась девчонка, то проходили внутрь по билету. Сейчас повзрослели, и стало не солидно «сигать» через забор.

Из очереди выбрался наш пацан с длинной лентой билетов в руках и все пошли вглубь сада. В горсаду зажглись фонари. На многочисленных асфальтированных дорожках и лавочках было полно молодежи. Встречались знакомые. Некоторые присоединялись к нам. У танцплощадки народа было еще больше. Опять при нашем приближении шум затих. Внутри площадка была еще наполовину пуста. Заметил Павла на сцене среди музыкантов. Встретил и я нескольких знакомых ребят и девчонок. Когда танцплощадка заполнилась народом прошли внутрь и мы. На входе стояли две женщины-билетерши, два милиционера и несколько дружинников с повязками. Стас меня потащил через толпу в левый угол от сцены.

— Это наше место, — объяснил по пути.

Большинство толпилось по периметру ограды. Знаю, что к середине танцев все пространство танцплощадки будет забито. Быстрые танцы будут танцевать там, где стоят, образовав свой круг, постоянно сталкиваясь с соседями. Для медленных — будет освобождаться некоторое пространство.

В перерыве между песнями выбрался к сцене и помахал Павлу. Кто-то из музыкантов меня узнал, приветливо кивнул и, тронув за плечо Бориса, разъясняющего что-то коллегам, что-то сообщил, показывая в мою сторону. «Вот, блин, высунулся!» — сокрушаюсь про себя. Борис замахал мне рукой, приглашая на сцену и показывая на боковую лесенку. Делать нечего, поднимаюсь. Здороваюсь за руку с ребятами. Ловлю сочувственный Пашкин взгляд. Борис ведет меня вглубь сцены через многочисленные кабели и аппаратуру к задней двери. Выйдя на улицу, с удовольствием закуривает. Предлагает мне, протягивая пачку. Танцплощадка недалеко от ограды горсада. Где-то поблизости (сейчас невидимые в темноте) тыльные ворота, через которые музыканты доставляют аппаратуру. Слышно, как где-то в кустах кто-то «травит». «Птица „перепел“», — мысленно усмехаюсь. С ближайших дорожек доносятся звуки разборки, женский смех и шум голосов. За спиной на сцене «вздыхают» музыкальные инструменты и криками взрывается танцплощадка, приветствуя популярную песню. Узнаю «Все пройдет».

— Слышишь? Народу нравится, — констатирует Борис, тыча сигаретой в сторону эстрады.

Киваю, прислушиваясь. Аранжировка песни мне кажется совсем другой, в отличие от той, которую помнил из своего будущего. Догадываюсь о вмешательстве Бориса в создании танцевального шлягера из «сырой» песни.

— Что-то новое написал? — интересуется, не проявляя особых эмоций.

— Мало. Времени не было и условий, — признаюсь.

— Что-то можешь предложить? — спрашивает, наконец, поднимая на меня глаза.

— Пока нет, — огорчаю. — Готовые песни уже обещаны другим исполнителям и значительно дороже, чем вы можете позволить.

— Ты нам тоже обещал! — с обидой в голосе напоминает мне. — Насчет суммы можно будет подумать, — неуверенно сообщает. — Разве тебе все равно, что твои песни не будут слышать в твоем городе? — выдвигает он сомнительный аргумент.

— Их и так услышат, может даже в вашем исполнении при перепевке, — опровергаю его.

Борис с раздражением закуривает следующую сигарету. «А ты, батенька злишься, что не можешь обломать строптивого пацана!» — с удовлетворением отмечаю.

— Мне нужно посоветоваться с Павлом, — сообщаю, вспомнив о «Школьной поре».

Некоторое время мужчина всматривается в меня, затем кивает и отстрельнув недокуренную сигарету в темноту идет на сцену.

— Жди, — бросает мне.

Со сцены слышу, объявляют перерыв. «Без Павла играть не могут?» — возникает ироничный вопрос.

Через некоторое время выходит Павел. Не спеша идем к ближайшей дорожке. По пути объясняю ему ситуацию.

— И тебя, значит, достал иудей, — констатирует музыкант. — Чем хоть тебя взял? Я-то, зачем тебе понадобился? — интересуется.

— Значит тебя доставал до этого. Почему же молчал? — интересуюсь.

Подходим к лавочке занятой несколькими подростками лет тринадцати-пятнадцати.

— Ребята, нам поговорить надо, — сообщаю пацанам.

Подростки, по-видимому, знают Павла, а может и меня, поэтому безропотно поднимаются и освобождают лавочку.

— А чего я могу? От меня почти ничего не зависит. Песни придумываешь ты. Так ему и отвечаю, — сообщает.

— Мне он «до фонаря». Тебе пригодится. Мы с тобой ведь друзья и компаньоны, надеюсь? Должны поддерживать друг друга, — довожу до парня свое видение ситуации и, дождавшись кивка, продолжаю: