Подгоряне

то другого прохожего. Один шел на работу, другой возвращался с работы,

третий торопился к автобусной остановке, четвертый, напротив, спешил от нее

домой. Вяло отвечал на приветствия. Делал это едва уловимым кивком головы, а

тяжелые руки, как всегда, лежали на хребтине забора или на калитке.

- Наконец-то опять объявился, племяш? - малость оживившись и глядя

куда-то поверх моей головы, спросил мош Ион, когда я оказался против его

ворот. Размышлял вслух: - Приехал глянуть на родное село? А может, навсегда,

на работу?

Хоть старик и обращается вроде к самому себе, я все-таки говорю:

- Скорее всего, только посмотреть.

- Гм!.. ну, и это неплохо. Поглядеть есть на что... Гм .. м-да...

На дороге появляется Иосуб Вырлан со своим обычным инструментом. Идет,

видно, разрушать или ремонтировать чью-то печь. Мош Ион пытается и его

задеть:

- Эгей, Иосуб!.. Когда же ты заглянешь ко мне?

- Пошел бы ты к чертовой матери! - злится Иосуб, ускоряя шаг. -

Думаешь, поди, что с тобой будут долго нянчиться? Вот зацепят твою избенку

бульдозером и сметут вместе с тобою!.. Портишь своим убогим видом и школу, и

всю Кукоару, как цыган драным шатром!"

Мош Ион не сердится - смеется, обращаясь вновь ко мне:

- Вот так-то, племяш. Даже Иосубу я в тягость, тесно ему рядом со мной

под солнцем, и ему мешает моя хатенка, всем хочется прогнать меня отсюда."

Бабу мою давно уговорили, теперь за меня взялись всем селом... Ты же знаешь

тетеньку Веруню... Ее хлебом не корми - дай только перебраться на новое

место. В Уссурийскую тайгу аж таскала меня, дурака, проклятая баба... А там

не то что вода в избе, но и галушки в чугуне замерзают... Ну да леший с ней,

с моей бабой... А с Иосубом у нас свой счет, другая причина-катавасия...

Выследив, когда меня не было дома, он пробрался в мою избу, хотел было

порушить печку. Без печки, м.ол, он... я то есть... долго тут не проживет...

волей-неволей переберется в новый дом... Проучил его мой кот. Думаю, больше

не придет... - говоря это, мош Ион корчился от смеха, вытирал старые

ослезившиеся глаза тыльной стороной ладони. Другою рукой крепко держался за

калитку, будто боялся, что упадет от своего же смеха. Радовался, как дитя

малое, вспоминая, как был наказан Иосуб за свою проделку...

Вырлан пробрался в избу мош Иона в то время, когда хозяин возился в

саду у кустов: мастерил там сушилку для чернослива. Иосуб не успел еще и

приступить к делу, как принужден был выскочить во двор с истошным воплем, а

потом принялся метаться туда-сюда с котом, намертво вонзившимся в Иосубову

шею.

- Старуха меня покинула, а кот-то не покидал меня, остался со мной...

Хочешь, племяш, покажу, какой он у меня породы... Редкостный кот... Погоди

минутку, я позову его...

На зов старика кот сейчас же объявился на пороге избы. Мяукая,

спустился по ступенькам на землю. Ступал важно, не спеша, точно аристократ.

Преогромный котище. Завидя меня, он выгнул спину, взъерошил шерсть

по-собачьи, уставясь в меня огромными, как у совы, и такими же, как у нее,

круглыми глазами. Судя по виду, он готов был вцепиться и в меня, но старик

упредил его намерения, нагнулся, погладил по спине. Похвастался при этом:

- Его прародителей я привез еще из Сибири. Их так и называют:

сибирские. Такой охраняет дом не хуже пса. Войдет в избу чужой, кот тут же

ему на шею... Когда я дома, ни на кого не набрасывается, сидит себе на печке

зажмурившись... мурлычет ласково.- Лентяй порядочный, но дом сторожит...

Проучил вот как следует Иосуба... С большим трудом вызволил я его из когтей

этого зверюшки... - Мош Ион опять нежно погладил своего кота. - Умнейший

кот!.. Мышей, правда, не ловит - ленив, а вот таких, как Вырлан, в избу не

пустит...

Никто не знает, сколько времени еще продержится мош Ион Нани на отшибе,

на своем островке. Старуха хоть и покинула мужа, но еду ему все-таки носит.

Ему и коту. И костерит обоих на чем свет стоит. Чего они еще торчат тут?

Зачем не перебираются в новый дом? Может, им не хочется расстаться со

школьным звонком, который тарабанит е утра до полудня?

Сумрачно и печально на подворье мош Иона Нани. Стены облезают, дряхлеют

не по дням, а по часам. Курятник опустел: ни кудахтанья, ни кочетиного крика

на заре. Разваливается крыша над погребом. Забор скособочился." Что же тебя

держит тут, упрямый старикашка?

- Это же дом моего отца, племяш. Куда только не таскала меня моя

Веруня, в каких только краях не побывал, а все равно сюда возвращался.

Отсюда уходил и на первую германскую войну... Как же я оставлю это место?..

Увидал тебя - подумал грешным делом: а вдруг ты директором прислан в нашу

школу. Он, думаю, свой парень, не прогонит меня с насиженного гнезда, поймет

по-человечески... У других потеснили чуток заборы, отрезали кусочек огорода,

а дома все-таки оставили... А меня хотят смахнуть отсюда со всем домом и

двором как есть... Разве в мои-то годы я смогу привыкнуть к новому месту?!

Ведь Иосуб не сам надумал порушить мою печь - другие его надоумили. Выживем,