Будь их даже двое, мне хватило бы с головой – боец из меня никудышный, увы. А сейчас я стоял в кольце, спиной ни к чему не прижмёшься, и даже с моим верным товарищем шансы на хороший исход стремятся к нулю. Чёрт! Только теперь я понял, что так старательно пытался вспомнить, выйдя из здания филиала корпорации.
– Ну что, волосатик, я слышал у тебя карманы глубокие
Мозг в панике ищет выход из ситуации, но ничего не может придумать. Сбежать не получится, меня точно убьют. Убьют! Чуда не будет. Я лишь рефлекторно сжимаю зубы и кулаки.
– Ну, давай, бычара, быро отдал перо!
Говорит всё тот же, гнусавый.
Попробовать сыграть на их благородстве и вызвать один на один? Очень смешно, благородство, блин. Была не была, нужно действовать. Я уже хочу рвануть вперёд и достать хотя бы одного, но удар под колено сбивает меня с ног. Второй удар – коленом в подбородок – явно подсмотрен у телевизора, не отработан, и я остаюсь в сознании. Пять пар ног пинают меня, а всё, что я могу, это свернуться калачиком в попытке защитить голову. Удар в копчик прошёлся невыносимой болью по спине и заставил выгнуться и закричать от боли. Ноги не упустили шанса, стали работать по лицу, рёбрам, животу. Где-то далеко кто-то крикнул, удары прекратились, пара рук начала обыскивать мои карманы. Голос кричит теперь надо мной, где-то очень, очень высоко. Почему я ещё не отключился? Будто сквозь толщу воды слышны голоса, какая-то возня. Я начал куда-то проваливаться. Меня, кажется, взяли под руки, но я всё продолжал падать в пустоту. Это конец. Меня обыскали, а теперь тащат до ближайшей канавы, а может, уложат в багажник и подвезут до леса.
Я всегда считал себя очень везучим. Да, жизнь моя не отличалась яркими красками, я не пример для подражания, но мне всегда чертовски везло в тех случаях, когда я был на грани. Я редко голодал, никогда серьёзно не болел, не лежал в больнице с переломами, не терялся в лесу, не горел в пожарах, не отравлялся грибами. Путешествовал с дырой в кармане, по пути попадались лишь хорошие люди. Даже из таких вот стычек я умудрялся выйти без потерь для здоровья, лишь с пострадавшим самолюбием.
Но всему рано или поздно приходит конец. Вот и мой конец. Почему же я так спокоен? Вот-вот гул прекратится, меня выволокут в лес и всё закончится. Может, оно и к лучшему. Моя жизнь полна лишь отвращения ко всему миру и к самому себе. Это и жизнью-то не назовёшь – так, существование. Я хотел другого, но был слишком слаб и ленив, чтобы начать что-то менять. А сейчас и менять-то нечего.
Гул всё удаляется, боль давно уже не пульсирует во всём теле, я больше ничего не чувствую. Ну почему так долго?!!
*******************************************************************
– Душевая морга слушает.
– Привет, Гриша.
– Привет.
– Ты дома?
– Да.
– Хочу в гости зайти.
Пауза.
– Вообще я на рынок собираюсь.
– Ничего, если мы у тебя посидим?
– Мы?
– Да, пару человек.
Григорий медлил с ответом. Ему не особо хотелось оставлять кого-то в своём доме.
– Погода хорошая, в лесу тепло ещё – молчание – хорошо, но поторопитесь.
– Отлично, мы тут.
Григорий скривился. Поставить бы Жреца на место, слишком уж самонадеянный.
Собака заходилась лаем каждый раз, когда приходили ЭТИ гости. Грине не очень нравилось, что малознакомые люди бесцеремонно принимают его дом за перевалочный пункт. Почему он вообще нянчится с этими сектантами?
Первым в калитку вошёл Жрец. Такой же худой, как его наставник, такой же сутулый, с такой же маленькой, седеющей головой. Взгляд прямой, но с хитринкой, временами недобрый, зловещий, как у начинающего тёмного владыки. Лет пять назад Белоконь наверняка был таким же. За Жрецом к дому, как можно скорей скрываясь от собаки, юркнули две девчушки. Присутствие одной из них показалось Грине странным, Катя без своего парня никогда не приходила, была девушкой застенчивой и скромной. Она и её парень Олег казались самыми нормальными во всей этой шайке. Да, тоже говорят всякий безбожный бред, но нет у них во взгляде той нехорошей искры, что сверкает в глазах того же Жреца, да и ведут они себя куда скромней, с уважением. Такое чувствуется.
Хозяин подождал, пока гости закроют дверь, потрепал пса за ухом и отпустил ошейник. Дворняга сразу же умолка, и, вяло виляя хвостом, поплелась к будке.
– А где нерусский?
– Олег-то? – Жрец проследил за взглядом и усмехнулся – сегодня без него. Завари нам чай.
Григорий нахмурился. Гость явно наглеет.
– Плита всё там же, чайник тоже. Вода в кране ЕСТЬ.
Жрец, уже развернувшийся и собравшийся уйти, снова усмехнулся, взял с плиты чайник, наполнил и поставил на огонь.
– Мне надо уйти на час. Бублика не дразнить.
Григорий вошёл в спальню, которая по совместительству служила гостевой, а так же время от времени столовой. Самого хозяина это не смущало, он привык жить бобылём, а вот девушки явно чувствовали себя не в своей тарелке, несмотря на то, что были здесь не впервые. Гриня молча кивнул, оделся, взял кошелёк и вышел. Жрец сидел и гипнотизировал горящий газ. Ну вот умеют же выбесить! Послать бы всю их сверхъестественную шарашку куда подальше.