Подъем и падение Запада

Возвышение Германии привело в конце концов к союзу против нее Франции, России и Британии. Устрашенная германским динамизмом, Россия выбрала европейский Запад против европейского Центра. Два наиболее талантливых государственных деятеля России начала века, два премьера — С. Ю. Витте и П. А. Столыпин резко выступали против участия России в коалиционном противостоянии. Столыпин просил 20 лет мира. В тон ему Витте полагал, что катастрофу влечет уже сама постановка вопроса, требующая выбора между Парижем и Берлином. Сейчас, с высоты нового века, довольно отчетливо видно, что великая страна нуждалась в безопасности, в гарантии от эксцессов германского динамизма, но она никак не нуждалась в территориальной экспансии, которая создавала для России лишь новые проблемы.

Горький урок России

Современная история России началась в 1914 г. Первая мировая война служит водоразделом между преимущественно эволюционным, упорядоченным развитием, приближавшем ее к Западу, и, с другой стороны, спазматическим — со взлетами и падениями — развитием нашей страны по собственному пути. Многое из того, что происходит сейчас в развитии нашего государства, представляет собой попытку сращивания с европейскими тканями, отторгнутыми в 1914–1918 гг.

Правящие круги России встали на путь, в конце которого они хотели сделать Россию таким же центром мирового развития, какими были Германия и Англия. Они хотели видеть в России полномочного участника западной технологической революции, главного будущего экономического гиганта Евразии, доминирующего в Китае и на Дальнем Востоке. Россия — от высших до низших сословий — верила в свое будущее. Никогда еще в России не было столько образованных людей, никогда еще книги, журналы и газеты не имели столь широкой аудитории. Примерно восемь тысяч русских студентов учились на Западе. Академия наук впервые стала общенациональным учреждением мирового уровня. В России создавалось рациональное сельское хозяйство, рос класс умелых промышленных рабочих, оформлялась прослойка промышленных организаторов, в стране существовал парламент, интересная, разноликая пресса, творили трудолюбивые и ответственные люди.

Беседуя с французским послом в начале 1914 г., Николай Второй говорил, что Россия безусловно разовьет свой громадный потенциал. «Наша торговля будет развиваться вместе с эксплуатацией — благодаря железным дорогам — ресурсов в России и с увеличением нашего населения, которое через 30 лет превысит триста миллионов человек». Царь не мог представить себе такого оборота событий, из–за которого Россия в XX веке потеряет 70 млн человек, обескровит цвет своего мужского населения и, почти достигнув отметки 300 млн, к концу века распадется на части. Ни царь, ни его окружение не проявили должной мудрости, понимания того, что находящейся в процессе модернизации России опасно перенапрягаться, что ей важнее внутреннее укрепление. Первая мировая война оказалась злосчастной войной, победитель в которой не получал желаемого даже в случае победы. Первая мировая война открыла новый пласт нашей национальной истории, создала предпосылки революции, гражданской войны, построения социализма и многих десятилетий разобщения с Западом.

Английский историк А. Тойнби отразил уверенность правящих кругов Запада в начале века в том, что будущее России связано с либерализацией ее политической системы и последующим вхождением в семью западных народов. «Главным препятствием на пути установления самоуправления в России, — считал Тойнби, — является краткость ее истории. Во–вторых, едва ли меньшим по значимости препятствием является безграничность ее территориальных просторов. До создания средств современной связи энергичный абсолютизм казался единственной силой, способной держать вместе столь широко разместившуюся людскую массу. Ныне телеграф и железные дороги займут место «сильного правительства» и отдельные индивидуумы получат возможность своей самореализации»[64].

Современные западные исследователи, более трезво (чем их предшественники в начале XX века) оценивающие возможности России, сходятся в том, что огромной рекультуризируемой стране более всего была нужна не война, а историческая передышка, время для активного реформаторства, культурного подъема и индустриализации. «Для России не было жизненно важным пытаться сравняться с Западом в качестве современной индустриальной державы, ей следовало выйти из международного соревнования на одно или два поколения для культивации своего огромного и почти что девственного сада… Печальным фактом является то, что Россия встала на гибельный путь тогда, когда в последние предвоенные годы Европа была буквально наэлектризована очевидной жизненной силой и интенсивностью творческого духа великой страны на Востоке»[65].

Россия страхуется