Подчинение

Сегодня понедельник. Первое занятие пройдет именно с ним. Он должен появиться. Сегодня я должна поговорить с ним. Наедине. Должна объясниться. Рассказать свою версию.

С каждым днем наш разговор откладывается. Соединяющая нас нить слабеет. Она тянется все дальше и дальше, готовая вот-вот порваться. Этого я и боюсь. Очень сильно боюсь. Что мы не сможем восстановить отношения, что не поймем друг друга.

Что он не поймет… Ведь я предала его…

Я: «Привет. Когда ты появишься? Уже скучаю».

Отправляю очередное сообщение. Третье. Не хотела навязываться. Хотя… лучше бы навязалась. На звонки он не отвечает, сообщения не читает. И что мне думать? Куда он пропал? О нем напоминает только кружевной ошейник, который я снимаю только перед душем. Даже Лили обратила на него внимание, сказала, что у меня крутой чокер. Я не стала переубеждать подругу — пусть и дальше так думает.

В понедельник состояние апатии не покидало меня. Оно сопровождало весь день. На занятие он тоже не пришел. Лили пыталась развеселить меня, пересказать сплетни или включить в работу. Бесполезно. Скоро состоится футбольный матч. Наш университет против Лондонского. Тренировка команды чирлидинга, футбольной команды, приглашения для других студентов, чтобы те поддержали наших ребят, спонсорство и прочая мелочовка. Об этом Лили тараторила всю неделю, пока я ходила по коридорам словно зомби.

Сначала от мысли, что я не могу больше жить во лжи, затем от страха, что Адриан все узнал раньше меня. Раньше нашего разговора, который никак не состоится. Неизвестность втаптывает меня в грязь. Она изолирует от окружающего мира, заставляет сердце предательски стучать в груди. Слишком быстро. Без остановки. Каждый раз, когда думаю о нашей встречи с Адрианом. Казнит или помилует? Неизвестно.

— Эй, Лаундж, — окликивает меня мальчишеский голос. Стифлер. Стоит также за прилавком, когда я захожу в кафетерий в полном одиночестве. Лили сейчас на собрании совета.

— Чего тебе?

— Коктейль за счет заведения хочешь? — парень многозначительно играет русыми бровями.

— Прости, оплеванные напитки не пью.

— Ну же, я сделаю его с любовью.

— Стифлер, отстань! — кричу громче, чем следовало. Середина дня, а я сама не своя. Все думаю об Адриане, звоню почти каждую перемену и натыкаюсь на автоответчик.

Вдруг с ним что-то случилось? Черт! Почему я об этом не задумывалась? Валялась все выходные безвылазно, думала лишь о том, как отреагирует Профессор на мою информацию. На предательство. Но совершенно не подумала о его судьбе. Тот мужчина в клубе говорил слишком отстраненно, безэмоционально. Он ничего не сообщил об Адриане, просто сказал, что тот сам позвонит.

И почему я решительно не потребовала дать более точный ответ? Дура!

— Лаундж! Прием! — Стив щелкает пальцами перед лицом.

— Что, Стифлер? Что тебе надо?

— Слушай, — блондин наклоняется над прилавком и вынуждает меня сделать то же самое. Боже. Не мог выбрать другое время? Обязательно это делать, когда рядом почти никого нет? — Твоя подружка когда придет?

Непонимающе смотрю на парня, пытаюсь найти хотя бы толику иронии и насмешки. Но ничего из этого нет. Ни в голубых глазах, ни в алых губах, которые обычно по-девчачьи ухмыляются. Он слегка напряжен, но явно не от сдерживаемого смеха.

— Зачем ты спрашиваешь?

— Да так, хотел ее на вечеринку пригласить и… извиниться.

Неужели! Не прошло и года! Может, он еще и цветы у всех на глазах подарит? Или на колени встанет и будет ноги целовать? Ох, Лили будет очень довольна!

— Спроси у нее сам, я не вмешиваюсь и…

От пламенной речи меня отвлекает вибрация в руке. Телефон оживает на мгновение, вызвав ступор, радость и облегчение одновременно. Сообщение от Адриана.

Профессор: «Жду тебя в комнате тридцать три через час».

Он жив!

Боже, он жив…

Первая мысль, которая приходит в голову. Уже хорошо. И нам придется встретиться через час. Лицом к лицу. Придется объясниться. А это плохо. Потому что я дико волнуюсь. И боюсь. Боюсь, что наш райский шалашик рухнет на голову. Точнее мне на голову. А если он останется целым? Если мои слова и его реакция лишь укрепят этот шалаш и не дадут ему разрушиться?

Я должна рассказать. Должна…

— Габи, все в порядке? — отвлекает от размышлений Стифлер.

— А? Да, все отлично.

И убегаю. Из кафетерия, из главного корпуса, из кампуса. Даже не забегаю в общежитие, чтобы скинуть рюкзак и переодеться. Бегу прямо так. Сначала на автобусную остановку, проклиная пробки, затем бегу по тротуару к клубу «Пороки», пересекаю черно-красные неоновые стены. Вот она, комната тридцать три. Замахиваюсь, чтобы постучать, но в последний момент останавливаюсь. Сейчас или никогда. Нужно посмотреть правде в глаза.

Он открывает дверь через пару секунд. Стоит в проходе. Осматривает меня запыхавшуюся. С головы до ног. Отходит, дав мне возможность шагнуть в комнату пороков и наслаждения.

— Ты вовремя, — произносит Адриан, закрыв за собой дверь.