Подарок от нечистого сердца

Лариса позвонила Степанычу. У того ничего нового не появилось. Сказал лишь, что окончательно разругался с «этими дурами» и что «эти бабы» в конце концов когда-нибудь сведут его в могилу. Дина обиженно поджала губы и ушла, выразив неудовольствие по поводу того, что ее собрались знакомить с каким-то «прощелыгой и убийцей». Теща с женой кинулись оправдывать Андрюшеньку, который «вообще-то всегда мальчиком был хорошим», Дина не соглашалась, потом вступила Зина, у которой началась истерика по поводу всего случившегося, возник таким образом галдеж, в который вмешался Степаныч этаким слоном в посудную лавку. Наорав на всех по очереди и скопом, он, по его собственным словам, «растревожил свою задремавшую было желудочную язву» и, хлопнув дверью, удалился в свою комнату, откуда, собственно, и разговаривал сейчас с Ларисой. Котова постаралась успокоить администратора, сказав, что на работе он нужен ей без язвы и в хорошем настроении. Издав неопреленно-мрачное «постараюсь…», Степаныч отключил связь.

Ларисе, увы, так и не удалось предаться размышлениям о случившемся. Она почувствовала, что хочет спать, и не стала противиться желанию.

* * *

О дружке приемной дочери Солодова Зины, некоем Жоре Серегине, Лариса подумала на следующий день. На это ее навел Степаныч, который начал трудовой день с подробного изложения вчерашних событий. Он мусолил все это на протяжении целого часа, сидя у Ларисы в кабинете, почесывая голову, и противным скрипучим голосом талдычил:

– Главное, не у кого-нибудь, а у меня! Андрей этот… Алкоголик несчастный! Свалился на мою голову! И главное, эти дуры еще скрывали, что он, оказывается, лечился!

– А ты что же, не знал, что ли?

– Знал… В последний момент узнал, – мрачно ответил Степаныч. – Я вообще-то догадывался, что у него не все дома. Правда, Динке решил не говорить, а то сорвется дело раньше времени… Опять на меня проблемы посыплются. А так – сами бы потом разбирались. Теперь еще эту дуру пристраивать надо! Главное, я еще и денег на эту вечеринку выделил! Динка потом эта… Строит из себя… Кинозвезда! Хотя на самом деле… сказал бы я… Да вы сами знаете, Лариса Викторовна, работали же вместе. И что ей не жилось с этим ее последним хахалем в Оренбурге? Приперлась! Устраивай ее! И главное, я должен устраивать! Жена эта… Ходит, мямлит, ноют с тещей… Два сапога пара! Эта еще, Зинка, устроила вчера… Сидела вроде нормальная, а потом как заверещит! Главное, знает, что у меня язва! Понятно, конечно, что… – Степаныч шумно выдохнул. – Ну в общем, у них, конечно, не сахар жизнь… Я вам уже говорил, у них с Андреем сестра под машину попала несколько лет назад… Потом еще мать умерла. Этот чуть не спился… Зинка там с каким-то сомнительным типом связалась… Теперь вот отца убили, Андрюху замели. А если еще выяснится, что это он… В общем, семейка, – подвел итог Городов. – Зинку, конечно, жалко. Но зачем истерики-то устраивать? К тому же он и не родной отец ей, отчим.

– Вот как? – наконец прервала Лариса этот бесконечный монолог о бедах. – И что там за семейная ситуация? Что за сестра, которая попала под машину? Почему умерла мать?

– Я не знаю! – раздраженно отмахнулся Городов. – У меня своих забот по горло! Это вам лучше с женой поговорить или с тещей. А вы что, Лариса Викторовна, – неожиданно изменил он тон, – заинтересовались делом?

Дмитрий Степанович стрельнул лукавым глазом на Ларису.

– Пока не знаю, – уклончиво ответила Лариса, улыбаясь про себя. – Может быть, тут и нет ничего интересного. Милиция, например, уверена, что убил Андрей. В этом случае мне и делать нечего.

Степаныч заволновался и принялся суетливо дергаться, как всегда, когда очень хотел что-то для себя выгадать. Лариса его прекрасно понимала – Городов, которому, в сущности, семейные заморочки были «по барабану», все-таки втянул Ларису в это дело. И таким образом он как бы являлся заказчиком. А заказчик, как известно, должен платить за расследование. Правда, Лариса часто бралась за дела просто так, в случае, если дело было интересным или если заказчик относился к разряду неплатежеспособных. А Степаныч к таковым никак не относился, а его природная скупость и просто нежелание платить в расчет не шли. А Дмитрию Степановичу хотелось, чтобы и дело утряслось, и он остался не внакладе. И хитрец начал усиленно вызывать у Ларисы интерес к расследованию, на ходу меняя тактику:

– Лариса Викторовна, я понимаю, конечно, что это хлопоты, и вам придется отсутствовать в ресторане, но… Я вас, конечно же, полностью заменю! Правда, – с величайшей осторожностью добавил он, – вам никто не заплатит, потому что денег в этой семейке никогда не водилось, – Степаныч намеренно отделял себя от «этой семейки», – но… Дело-то, дело, Лариса Викторовна, ведь интересное! Вот что главное!

– Что же в нем интересного? – пожала плечами Лариса.

– Как что, как что? – продолжал суетиться Степаныч.

Разволновавшись уже не на шутку, он вскочил со стула и забегал по кабинету, размахивая руками.

– Ведь у вас такого не было никогда! Потому что подозреваемых НЕТ! – неожиданно выдал он.