Подарок от босса

Шутила, конечно. Хотя в действительности слабо представляла, как заключаются фиктивные браки. В кино всегда, напротив, с размахом, потому что жених и невеста боятся, что их подловят на неискренности, что до них… И рисоваться вроде не перед кем, и искренности поприбавилось.

— Ну да, в простынях и со всклоченными волосами, нас запомнят.

Ну, вот наконец-то они нормально общаются и никуда не спешат, все же хорошо, когда дома никого нет. Хорошо это или нет, но Андрей был рад, что мелкая уехала к деду и бабке. Ох, чуяло его сердце, что не завтра, так после завтра пригремит на машине отца вся родня. Ему стоит сказать об этом Полине, как-то её подготовить. Родители у него люди довольно-таки властные, больше всего переживал за маму, она в семье как бы решающее слово. Отец… ну тот попроще, но естественно, что из-за любви к жене… он всегда выберет сторону супруги.

Девушка вдруг сдвинула брови, подперла подбородок ладонью и выдала вопрос, который вдруг пришел на ум:

— А я тоже должна взять твою фамилию?

На похвалу девушки мужчина отреагировал слегка удивленно, но всё же отреагировал, улыбнувшись, и Полина тоже улыбнулась в ответ. Ему шла улыбка, на лице появлялись мимические морщинки, которые чудесным образом напротив делали его моложе. Андрей наконец-то собрался и выдал всё, как на духу:

— Думаю, что да, — Андрей сел и потянул простынь повыше, чтобы укрыть разгоряченную Полину, или же чтобы не пялиться на её груди, которые постоянно ему мешали сосредоточиться. Кажись, он мало уделял им сегодня внимания…

На что Полина, к своему удивлению, отреагировала спокойно. Затем подняла взгляд на Андрея и ухмыльнулась: была Андреева, станет Шепиловой, а всё равно останется Андреевой. Мало что изменится, как ни крути.

Мужчина вновь умилил её, вдруг проявив заботу и укрыв, остывающее после горячего секса, тело простыней, и Полина улыбнулась, хотев было поблагодарить за заботу, но он сбил ее порыв своим вдруг серьезным тоном.

— Полина, думаю, что поездка Алекс к моим родителям не была спонтанной… — немного замешкался, не зная как правильно выразить мысль и подать информацию мягче, — в общем, они могут нагрянуть в любой момент, и мне бы хотелось, чтобы мы сделали всё, чтобы они думали, что мы любим друг друга, — Андрей тяжело вздохнул и добавил, — сама понимаешь, я единственный сын, которому они желают только добра.

Полина сдвинула брови, тоже полуприсев удобнее и внимательно слушая его, принимая к сведенью информацию. Сложные родители, хм… Плавали, знаем. Со своими родителями девушка не общалась с Нового года, и то там всё ограничилось поздравительной открыткой. Она слишком отдалилась, а они слишком сложные, чтоб идти на контакт. И тут похожий номер. Только вот этот был единственным и любимчиком, а Полина была младшей и, для своих — ходячим разочарованием.

— Думают, что я идеальный, но мы-то знаем, каким я могу быть тормозом, — посмотрел девушке в глаза и снова шумно выдохнул, — я тоже хотел извиниться перед тобой за тот раз, когда не понял сразу, что ребенок мой.

Этого она не ожидала услышать. Девушка внимательно всмотрелась в его лицо прежде, чем заговорить снова, задумчиво прокручивая в голове все испытанные тогда эмоции и чувства.

— Я не виню тебя в этом, — вынуждена была признать, в конце концов заговорив после некоторого молчания. — В том плане что… Это было слишком неожиданно. Прежде чем сделать тот тест в туалете, я подозревала две недели, что беременна, но слишком сильно боялась узнать правду и признаться даже себе в этом. Я думала: какой неудачницей нужно быть, чтобы залететь с первого раза?

Они оба тогда сплошали, очень сильно, но всё наконец-то стало на свои места и ребенок есть, за что он ей действительно благодарен. Просто если бы она видела его тогда в ту ночь, то ужаснулась. Тогда, казалось бы, жизнь словно разделилась еще на две гребаные части: до и после. Это так же было и с его покойной женой. Андрей не любил, когда умирали люди, а когда дети, его это убивало… медленно. Почему собственно он бросил хирургию? А всё потому, что не смог спасти тогда того мальчишку, который попал к нему на стол после аварии, в которой погибли его родители. Коллеги утешали, говорили, травмы несовместимы с жизнью. Но нет, Андрей тогда чувствовал себя обязанным спасти ребенка, дети не должны так рано умирать.