Подарок, которого не было

– Ты не кричи, – осекла её мать. – Надумала ехать – езжай, что воздух сотрясать, будто от этого время ускорится.

Играя скулами и щурясь от злости, Елена Сергеевна, не желая продолжать спор, добавила напор воды и продолжила мыть посуду. Сказанное в сердцах крутилось в голове, словно навязчивая мелодия, и неважно было, куда бежать, главное, подальше от дома. Домыв посуду, Лена ушла в свою комнату, а баба Маня – в свою. Зная характер дочери, сомнений не было, что та сделает задуманное, впрочем, Мария Павловна больше боялась за младшего внука, тяжело ему будет без материнской поддержки. Отпустить с матерью нельзя: как сорняк, будет сам по себе расти. Оставить дома – точно пойдет в автодорожники. И вот как донести до дочери, что за ним нужен присмотр, когда она слушать ничего не хочет про предначертанный жизненный путь, потому что сама творец. Что ей житейская мудрость и опыт?… – маразм больной старухи. Она – глашатай поколения, которому не нужно завтра, которое хочет сейчас.

Впрочем, на том и порешили, отгуляв новогодние праздники. Елена Сергеевна с сыном уехала в столицу. Жилье нашли сразу. Даже повезло: полкилометра ходьбы до училища, тихий спальный район и не дорого. Дав объявление о репетиторстве, Елена Сергеевна не сразу, но набрала учеников. Череда будней и выходных разбавилась редкими поездками в Чиров. И время понеслось привычным ходом.

Весной, когда до окончания школы оставалось сдать экзамены, Сашку с трудом допустили до аттестации, но его это не беспокоило. Тайком взяв паспорт, он по рекомендации Артура отправился к Михалычу. Хороший мужик оказался, понимающий жизнь, поэтому при виде юного рыжеволосого паренька сначала хотел отказать – мол, иди учись, за жизнь ещё наработаешься, но Сашка стоял на своем – мать уехала, бабушка больна, а деньги нужны. Пожалев Летова, он взял обещание, что через год тот поступит в колледж, а пока определил его в бригаду Красина. Санек сразу понравился бригадиру: не отлынивал от работы, впитывал, как губка, все, что говорят, и главное не отбивался от коллектива. Однако не все было так гладко, и если с личными качествами проблем не было, то вот с травматизмом во время работы – просто беда.

– Болит? – спросил бригадир, рассматривая ногу Александра. – Малой, третий раз за месяц, вот ума не приложу, как смола затекла тебе в сапог?

– Не прогрел как надо, – оправдывался Летов. – Сгусток сварился, Артур наклонил, и хлюпнуло не по желобку. Наверно, зря робу заправил в сапоги.

– Твою мать, Летов! – наморщил лоб Михалыч. – Робу он заправил… Тебя кто этому научил? Бегом в медчасть, пусть медик осмотрит.

– Понял, – рапортовал он и тут же стал переодеваться.

Конечно, бабушка узнала про работу автодорожником, она в первый день поняла, что внук устроился в бригаду к Михалычу. И тут не надо быть вещуньей – стойкий запах гудрона от одежды говорил сам за себя. Поэтому вечером, когда внук в очередной раз, прихрамывая, вернулся с работы, она без упреков полезла в сервант за скверно пахнущей пастой от ожогов, словно зная, что этого не миновать. Рана оказалась не глубокой, но большой; наложив пасту, бабушка с улыбкой взъерошила копну рыжих волос и заботливо сказала: «Ничего, к утру заживет». Зуд прошел тут же, а к утру волдырь стал мозолью. И несмотря на это, Михалыч перед сменой все-таки заставил взять допуск в медпункте.

– Не пускайте его к смоле, – приказал прорабу. – Андрей, у тебя что, иной работы для него нет?

– Разберусь, Семен Михайлович, – почесал затылок Красин, – приму меры.

– Прими, пожалуйста, третий инцидент за месяц, ну куда это годится?

– Борода, – крикнул он Артуру, – раз привел малого, то теперь глаз с него не спускай, понял?

– Ага, – недовольно буркнул Козин.

– Чё стали? Работаем! – приказал он, и рабочая смена началась.

Прозвище «Борода» Артур получил за желание выглядеть старше. Тонкие губы, низкий лоб, густые брови, маленькие карие глазки и при этом редкая бородка делали его смешным, но он никого не слушал и считал, что это его изюминка. Идея приглядывать за Летовым была неплохой, друзья детства однозначно найдут взаимопонимание с полуслова.

– Санек, хочешь косарь удвоить? – во время обеда спросил Артур с набитым ртом.

– Не гони, кто тебе его удвоит? – закрывая термосок, приподнял брови Летов.

– Не хочешь – забудь, – ответил Козин. – Нет, так нет! – Он почесал редкую черную бородку и заварил чай.

– Ну и как ты это сделаешь?

– Ахалай-махалай – и на поле закопай, – с нотками обиды ответил Козин.

– Хватит прикалываться, я серьезно, – Сашка пристально посмотрел в его бегающие карие глазки. – Если надежный вариант, то я в деле, – он достал пять тысяч.

Ушлый друг, увидев солидную купюру, осмотрелся по сторонам. Хулиганистый и падкий до наживы Артур Козин всегда был таким, но они дружили с малых лет и доверяли друг другу.