Подарок

У ног мужчины мелькнули три жёлтых паука. Вот только это были вовсе не пауки, а те самые мандарины, но на множестве паучьих ножек. Осклизлая кожура отслоилась от них, и взору загнанных в закоулок мрака людей явились острые зубы и маслянистые глаза в виде точек. Разноцветная мишура с противным скрежетом ползала между ног, подобно змеям, вьющимся в поисках жертвы. Ожившая гирлянда хлестала, как плетями. Она обвязала руку мужчины и сжала его запястье так, что он от боли выронил нож.

Мальчик выскочил из-под стола и отважно схватил отца за другую руку. Он вырвал его из объятий гирлянды, скручивающей охолоделое тело. Мужчина взял со стола кувшин и бросил в древоподобное чудище, тем самым выкрав мгновение на побег. Вместе с сыном они кинулись прочь.

Выскочив на заснеженную улицу, отец с сыном оглянулись. Шум в доме лишь нарастал, разрывая оскуделое сознание монструозным воем. Мужчина схватил сына за руку и побежал вперёд, через пустую деревушку, где избы, присыпанные снегом, ютились одна за другой. Кругом пустота, и лишь в редких окнах виднелись огоньки от керосиновых ламп.

Чудовище следовало по пятам. Несчастные бежали в сторону леса, откуда часом ранее и приволокли страшный плод незыблемых фантазий умалишённого бродяги. Ель ужасающей поступью приближалась к ним, тянула вырастающие осклизлые ветви, била по земле отверделой от холода мишурой и звенела жестяными колокольчиками, серьгами, висевшими на ней.

Едва отец и сын успели забежать в лес, нечто издало неповторимый гвалт и рванулось вперёд. Мужчина отпустил сына, и тот помчался в темноту зарослей. Отец кричал, чтобы он не оборачивался, а сам путался ногами в сугробах, захлёбывался воздухом, но продолжал бежать.

Вскоре мальчик замер. Над разумом властвовало молчание, давившее на истерзанный организм юнца. Встревоженно оглядевшись, он сделал несколько неуверенных шагов назад и, миновав широкое дерево, увидел отца, лежавшего в снегу. У мужчины не было ног, он давил из себя подобие звуков и жалобно смотрел на сына. Позади отца стояла тварь, вероятно, выбравшаяся из самых низших слоёв Преисподней. Зрачки в её круглых, как ёлочные шары, глазах безобразно метались, точно потеряли цель, но это было не так. Она медленно втягивала в себя мужчину. Не пожирала его, а именно всасывала пятиконечной пастью, склонив к нему свою макушку. Бедолага хрипло выл и тянул к сыну руки, но вскоре они застыли, а стеклянный взгляд навсегда отчеканился в памяти того мальчика. Ель полностью поглотила несчастного, не оставив от него ничего: ни одежды, ни крови, ни костей.

Вскоре дерево, пустив корни, вросло в землю. Оно сбросило с себя всю непотребную мишуру человеческих утех. Игрушки таяли, вливаясь в белёсое одеяло зимы. Плотные веки сомкнулись и покрылись еловыми иголками. Гирлянда, издавая шипение, прожигала снег, противным паразитом пряталась во тьме мерзлотной почвы. Ребёнок видел жутчайшую трансформацию чудовища, пришедшего, казалось, извне людского мира. Пятигранная пасть монстра, вкусившего человеческую плоть, в мгновение сделалась обыкновенной верхушкой статной ели. Дерево застыло в таком же положении, как и тогда, когда отец и сын нашли его. Свет луны упал на пушистые ветви, под которыми лежали три мандарина.

— Что за сказки? — вдруг вскрикнул Виктор.

— Повторяю, что верить в это не обязательно, — ответил старик и добавил: — Приехали!

В глубоком поле перед ними находился длинный амбар, крыша которого едва не ломилась под натиском снега. Кузьма пробрался к воротам, открыл массивный замок и приоткрыл створку, приглашая внутрь Виктора, а сам вошёл следом и нажал на кнопку выключателя. Помещение озарилось ярким светом.

В глазах Виктора отражались сотни элегантных елей, они росли ровными шеренгами, словно выстроились напоказ к приходу гостя. Теплом обдало его лицо, мужчина прижал к груди портфель и поднял по-детски наивный взгляд на Кузьму, непоколебимо стоявшего по правое плечо от него. Старик склонился к стене, взял топор и произнёс тоном, полным самолюбия:

— Выбирайте, любая ваша!

— По какой цене отдаёте?

— Для вас совершенно бесплатно, — ответил Кузьма.

— Здесь какой-то подвох, — покосился Виктор.

— Нет, что вы, нет никакого подвоха. Я совершенно серьёзен.

Виктор с подозрением взглянул на старика и, не выпуская из рук портфель, прошёл между рядов ветвистых балерин. Дотошным взглядом Виктор искал ту, что скрасила бы праздничные дни и насладила своим видом его сына, и нашёл такую. Обернувшись к старику, он пальцем указал на одну из елей. Старик подмигнул, подошёл к дереву и в несколько крепких ударов сломил его. Затем обмотал бечевой.

— Я точно ничего вам не должен? — поинтересовался Виктор.

— Совершенно верно! — ответил старик.

Виктор открыл портфель, засунул в него руку, а через миг достал мандарин. Он протянул его Кузьме и с добродушной улыбкой на оттаявшем в теплоте лице предложил:

— Возьмите.

— Простите, но мне они не нравятся, — ответил Кузьма, поставив перед Виктором связанное дерево. Указав на выход, он добавил: — За полем пролегает трасса. По ней ездят автобусы до посёлка.