Подарок

Ее полуночно-синие глаза, широко распахнутые, как у затравленной оленихи, устремлены прямо вперед, козырек коричневой шапочки из шотландки низко опущен на лоб. Нежное лицо казалось кукольным, губы дерзко надуты. Тут Саймон заметил, что она совсем даже не ребенок, далеко уже не ребенок, и вспомнил: она не может быть лишь исполнителем, поскольку сама занимает довольно видное место в деловой жизни города. Так что это за проказы? Игры маленькой девочки в маскарадном костюме? Он несколько раз видел ее в городе, она носила строгие, сшитые в дорогих ателье полотняные костюмы, а волосы завязывала конским хвостом. При иных обстоятельствах он бы обрадовался, если бы эти надутые губки улыбнулись. Не отказался бы, пожалуй, и поцеловать ее.

Покалывание в пояснице вернуло его к реальности. Ярдли Киттридж всегда находилась вне его досягаемости, и мысль поцеловать ее была столь же опасна, как идея выпить хлорную известь. Это не девушка, а отрава.

Впрочем, теперь все переменилось. Ее дед умер, а Саймон стал могущественнее, чем высокомерные Киттриджи. Оставалось лишь добиться, чтобы они это признали.

Так что же заставило эту ханжескую мисс Ярдли прокрасться в его сад, вырядившись десантником-диверсантом?

Темные мешковатые штаны и куртка скрывали истинные очертания ее фигуры, но все же можно было заметить, что она стройна, обладает спортивным сложением и грациозностью, хотя ограду преодолевала довольно неуклюже. Похоже, у Ярдли Киттридж не было практики преодоления такого рода препятствий или она слишком напугана, чтобы двигаться легче. Да, как видно, ей чертовски страшно.

Со все возрастающим интересом он следил за ее усилиями. Он прикинул, что сможет поймать ее прежде, чем она упадет и наставит синяков на свое нежное тельце. Но преступно решительное выражение ее лица заставило его отступить. Нечего торопиться спасать ее от синяков. В этот момент она слишком напомнила Саймону своего деда, Джеррида, что вмиг охладило его симпатию. Всю свою жизнь Саймон имел счастье наблюдать, как Джеррид Киттридж диктаторски владеет городом. Джеррид, не задумываясь, разрушал людские судьбы, в то время как его семейство радовалось жизни и купалось в роскоши. Даже в скорби своих последних дней старик оставался достаточно жестокосердным, чтобы попытаться блокировать получение Саймоном разрешения на постройку фабрики, зная, что тот в долг купил землю и нанял строителей.

Так что Саймон не видел причин оказывать любезность внучке старого вояки. Особенно теперь, когда она ступила на стезю преступления. Видно, в ней та же фамильная страсть все сделать по-своему, всех себе подчинить. Они думают, что имя Киттриджей дает им право творить что угодно.

Он задал себе вопрос: а чего, собственно, она добивается? Ответ почти сразу вспыхнул в его сознании и гнев разгорелся еще сильнее. Хорошо же, он даст понять Киттриджам, что теперь пришло его время. А начнет с этой девчонки, уж он проучит ее!

Девчонка, тем временем, достигла верха ограды.

Саймон безмолвно наблюдал, отступив в тень и скрестив на груди руки. Затем ухмыльнулся. Давай, бэби, вперед! Пробирайся в жилище плохого парня. Вперед, и ты удивишься!

Он продолжал с удовлетворением созерцать, как нелепо она переносила ноги через верхний край изгороди. Но дальше, вместо того чтобы соскользнуть вниз, она осторожно перевернулась и уселась там, как канарейка. А поскольку канарейка слишком засиделась на этом металлическом насесте, Саймон начал терять терпение. Давай, детка, поживей! Не ночевать же мне тут с тобой.

Ярдли все еще колебалась, лицо ее исказилось смущением и паникой. Сидя на узкой жердине, она испуганным взглядом осматривала двор. Саймон чуть отступил назад, за травянистый холм.

Через минуту-другую он с сожалением подумал, что она, скорее всего, передумает. Все-таки подобные поступки вряд ли достойны женщины, будь она даже Киттридж. Если бы у Саймона был большой сторожевой пес, он бы спугнул ее и заставил отступить.

Победа. Она согнула наконец руки и ноги, собираясь спрыгнуть со своего насеста. Он чуть было не посоветовал ей, как лучше спуститься, чтобы не плюхнуться на землю. Но промолчал.

Милости просим, в наши владения! Саймон решил позволить ей достичь дома и лишь потом положить конец этой игре. Ему было любопытно посмотреть, как она проберется внутрь. Тем более, что он не сомневался в том, куда именно она направляется. Он всегда гордился своим терпением. Надо позволить ей скомпрометировать себя окончательно.

Неожиданно в ночной тишине прозвучало тихое, но выразительное ругательство. Он вновь посмотрел в сторону ограды и увидел, что она все еще сидит на ней. Вернее, висит, зацепившись за что-то штанами.

Он приглушенно рассмеялся. Слишком все это нелепо, чтобы быть правдой. Она висела на проволоке, как игрушка, подвешенная Санта-Клаусом на рождественскую елку. Для него это был просто праздник. А я еще думал, что нынешний год у меня не особо удачный! Он выступил вперед.