Подарок

— Мне только показывали, как все делать, — призналась Ольга. — На огневом рубеже я в первый раз. А учили, можно сказать, родители.

Олег ей не поверил и в отместку за вранье поручил набивать магазины патронами. Игорь расстрелял пять магазинов, руководствуясь пояснениями и замечаниями тренера.

— Ну что же, — подвел итог Олег. — Результат у вас гораздо скромнее, чем у Ольги — всего по последней стрельбе семьдесят пять очков. Думаю, что вам достаточно будет ежедневно приезжать к нам в течение недели, чтобы уверенно выбивать хотя бы сотню. Будем тренироваться на быстрое извлечение из кобуры?

— Вы его, Олег, погоняйте получше, — попросила Ольга. — Игорю грозит нешуточная опасность, и его обучение — это не блажь, а необходимость. Пусть он немного постреляет и по движущимся мишеням в самом конце.

— Не думал, Ольга, что вы у нас снайпер, — сказал Виталий, когда они шли к машине. — Рогожин просил и вас проверить. Вы ведь у него просили ствол? Так что я не вижу оснований его не давать, кроме возраста. По закону можно только с восемнадцати и только гладкоствольное для охоты. Это для частного пользования. Для служебного можно и нарезное, но опять–таки не в шестнадцать лет.

— Вот ведь гадство! — расстроилась Ольга. — Ну как можно полноценно жить в шестнадцать лет?

— Конечно, что за жизнь без ствола в кармане! — пошутил Виталий. — Вы заранее не расстраивайтесь. Возможно, с этой проблемой поможет разобраться наш новый клиент. Он один из высших должностных лиц центрального аппарата МВД, а они могут легально дать ствол нужному человеку, не особенно оглядываясь на возраст. Наверняка для этого оставлено достаточно лазеек. Лечить нужно не его самого, а его внука. Парню пятнадцать лет, а он уже инвалид. Только, Ольга… — Виталий замялся, — есть серьезные сомнения в том, что вам удастся его вылечить. У него гемофилия, а это заболевание связано с отсутствием одного гена.

— В чем оно проявляется? — спросила Ольга. — Я что–то о нем слышала, но уже не помню.

— У него плохо свертывается кровь, — пояснил Виталий. — Он почти не может ходить из–за постоянных кровоизлияний в суставах и плохо владеет руками. Все лечение направлено на введение препаратов из донорской крови, на время увеличивающих свертывание крови пациента. Случай у него тяжелый, так что…

— Поедем, — решила Ольга. — Мне самой интересно, получится или нет. Только вначале давайте где–нибудь пообедаем.

— И это врач? — Сидевший напротив Ольги пожилой мужчина в форме генерала полиции не скрывал своего недоверчивого отношения к гостям. — Я был лучшего мнения о Рогожине.

— Вы правы, — кивнула Ольга, — я не имею никакого отношения к медикам. Я целитель. Чувствуете разницу? Они пытаются лечить, я исцеляю. Могу показать документы на право заниматься практикой. Хоть сейчас и не советское время, но абы кому их не выдают. У меня в активе достаточно случаев выздоровления больных, от которых отказались ваши врачи. Генетические заболевания я еще не исцеляла, так что не могу вам ничего гарантировать. Но кто мешает попробовать? Что вы теряете?

— Действительно, терять мне нечего. Только вы не думаете о том, как на вас отреагирует парень, у которого, скорее всего, никогда не будет своей девушки, тем более такой, как вы.

— А если я все–таки помогу? Если у него в жизни будет хоть что–то еще, кроме бесконечных уколов и сочувственных взглядов? Да и сколько той жизни у таких, как он? А моя внешность… Можете завязать ему глаза, на лечение это не повлияет.

— Пойдемте, — он тяжело поднялся из–за стола. — Но только вы, остальные пусть ждут здесь. Сколько времени вам нужно?

— Часа два–три, точнее я пока сказать не могу.

Они вошли в комнату, где на кровати спал ее очередной клиент. Большое сводчатое окно было задернуто гардинами, пропускавшими очень мало света, и комната тонула в полумраке.

— Слава богу, мальчик спит, — почти шепотом сказал генерал. — Он сейчас часто и подолгу спит. Если не будете шуметь, может быть, и не проснется. Вам ведь не нужно, чтобы он бодрствовал?

Ольга отрицательно покачала головой и тихо села на стул возле спящего подростка. Как всегда в таких случаях, когда не надо было общаться с больным, она привычно погрузилась в память Занги и вышла из нее от прикосновения чьей–то руки. Рядом стояла женщина лет сорока, которая с недоумением смотрела на девушку.

— Вы сюда пришли спать? — не сдерживая голос, спросила она, тут же разбудив ее клиента. — И вам за такую работу еще и платят?

— Я не спала, а занималась медитацией, — спокойно ответила Ольга. — И мне платите не вы, вы лишь рассчитываетесь с моим работодателем в тех случаях, когда есть результат. Нет результата — нет и денег.

Она повернулась к подростку, который еще не полностью отошел ото сна и смотрел на нее, как верующий на явление девы Марии.

— Как ты себя чувствуешь? Есть какие–нибудь изменения по сравнению с тем, что было до сна?

— А ты кто? — спросил он. — И что делаешь в моей комнате?

— Я целитель, и меня к тебе привел твой дед. Это понятно? Тогда, может, ты все–таки ответишь на мой вопрос?