Подарок

— Почему такая печаль? Выше нос! Я к тебе завтра обязательно приеду. А пока давай посмотрим твои ноги.

Ольга опустилась на колени, сняла с ног Лены теплые меховые тапочки, стянула носки и немного задрала штанины пижамы.

— Чувствуешь что–нибудь? — спросила она, пощипывая стопы.

— Нет, ничего, — грустно ответила девочка.

— А сейчас? — Ольга перешла к прощупыванию нижней части голени.

— Ой! Больно! — вскрикнула Лена, скорее испуганная, чем обрадованная возникшей чувствительностью.

— Так это же замечательно, что больно! Следом за чувствительностью вернется и способность управлять мышцами. А потом нужно будет их понемногу развивать. Смотри, какие у тебя худые и слабые ноги! Все это поправимо, ты у нас еще будешь бегать!

— Мама! — закричала Лена, и на ее крик в комнату вбежала Анна Владимировна. — Мама, у меня ноги начали болеть, когда Ольга их щипает! Я их чувствую!

— Бедная девочка, — уже в автомобиле говорила Ольга. — Вся комната завалена игрушками, много книг, компьютер, куча всего и нет ни одной подруги. Вы видели, как она в меня вцепилась?

— По–моему, ты в нее не меньше вцепилась, — вздохнул Игорь. — Так мы с тобой и не завели детей, а я ведь чувствовал, что тебе их не хватает. И чего, спрашивается, сопротивлялась? То одна отговорка, то другая.

— Если бы вы с той Ольгой завели детей, то она не сбежала бы, а меня тогда вообще не было бы! А детей я тебе еще нарожаю, когда позволит жизнь.

— Значит, будем считать, что у вас все получилось? — спросил Рогожин. — Еще один визит, и чувствительность полностью восстановится?

— К завтрашнему утру она, возможно, будет уже шевелить пальцами. Раз процесс пошел, не вижу никаких проблем.

— Проблемы могут появиться, когда узнают о ее выздоровлении. Но тут уж ничего не поделаешь. Или спрятать вас от всего мира для собственного использования, или применять ваши способности с пользой для себя и для вас и готовиться к грядущим неприятностям. Слишком в паскудном мире мы с вами живем, ребята. Знайте только, что пока я жив, вас одних не брошу. И из–за той пользы, которая от вас может быть, и из–за остатков порядочности, которые во мне еще уцелели. Поэтому будем лечить людей из составленного мной списка. Если успеем поднять на ноги хотя бы половину, нас тогда без хрена не съешь! У этих людей огромные связи и влияние. И важно то, что у них сохранилась совесть, а то ведь есть такие, кого и лечить опасно. Вы его вылечите, а вместо благодарности получите комфортабельную тюрьму и пожизненное рабство.

— Все не так просто, Валерий Сергеевич, — сказал Игорь. — Ольга не катализатор, который достаточно сунуть в раствор. Одно ее присутствие на людей никак не влияет, важен эмоциональный настрой. А таких тюремщиков она будет не лечить, а убивать, причем это от нее не зависит. Даже если мне начнут на ее глазах тянуть жилы, чтобы заставить ее лечить, ничего не получится. Насильно мил не будешь.

— Завтра выберите время и съездите в клуб, о котором я говорил. Рыбину я уже дал команду.

— Ну что, вот и прошел твой первый рабочий день на новом месте, — сказал Игорь, когда шеф уехал, а они поднялись в свою квартиру. — Теперь это наш дом. Как настроение?

Он растрепал ей волосы, как любил делать когда–то, и обнял прижавшуюся к нему девушку.

— Игорь, мне страшно! — голос Ольги дрогнул, она всхлипнула и уткнулась ему в грудь лицом.

— Ты что, маленькая? Моя героическая жена, можно сказать, супергерла и эти слезы! Ты же у меня вообще ничего не боишься!

— Ничего не боятся только кретины, — шмыгнула она носом, постепенно успокаиваясь. — Немного храбрости в том, чтобы раскидать бандитов, если я заведомо сильнее. А ты из–за меня ввязался в такую игру, что или грудь в крестах, или голова в кустах. И мне кажется, что охотники за нашими головами скоро будут выстраиваться в очередь. Надо было не спешить, разобраться с наследством Занги, улучшить тебе организм, а уж потом во все это встревать. Шансов выкрутиться было бы больше.

— Ничего, завтра поедем в клуб и послушаем, что по поводу твоего мужа скажут специалисты. Можно ли из меня в короткие сроки сварганить Чака Норриса. Я очень постараюсь не быть для тебя обузой. И не надо вскидываться и убеждать меня в том, что никакая я не обуза. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. А в остальном придется положиться на опыт Рогожина. Мне придется, забыв о сне, качать мышцы и отрабатывать удары и стрельбу, а тебе — рыться в своей памяти и искать то, что может придать новые силы. А если навалятся неприятности, то это произойдет не сразу. Позже надо будет поинтересоваться у Рогожина насчет запасного варианта на случай бегства. Хотя, если честно, мне страшно не хочется покидать родину. Пусть здесь мрачновато, неуютно, а порой и страшно, но это все свое, родное. Мрачность и неустроенность — это только одна сторона жизни, а есть еще и светлые стороны. И потом бросать родителей…

— И все из–за меня!