Подари мне жизнь

— Быть не может, чтобы этот олух мог чего-то добиться, — заявила она дочери. — Наверняка он что-то напутал и взял визу вместо Израиля в Иорданию.

— Все равно это рядом, — ответила Ольга. — Ты несправедлива к нему, мама. Он столько сил вложил в эту визу!

— Ну уж! — не поверила мать. — Я-то думаю, что он только хоботом работать умеет. Бабник и пьяница.

— Мама! Не смей так говорить о моем муже! — рассердилась Ольга. И добавила: — О моем единственном пока муже.

— Вот-вот, — кивнула Наталья Викторовна. — А что-то другой не звонит? Немец-перец-колбаса.

— Тебе, по-моему, никто не угодит, — заметила дочь. — Ни русский, ни еврей, ни грек, ни немец. Гельмут сейчас в Германии. Поехал с моей фотографией, показывать матушке.

— Сосиски с капустой он поехал лопать, соскучился. Или со своей законной женой повидаться. Знаю я их!

— Ничего ты, мама, не знаешь. Живешь старыми представлениями. Ты еще вся в прошлом веке, — сказала Ольга. — А сейчас уже четвертый год нового тысячелетия. Ты попросту не адаптировалась к этим временам. А все давно изменилось — и страна, и общество, и политика, и отношения между людьми, и весь мир.

— Нет, — покачала головой мать. — Люди остались прежними, такими же жалкими ничтожествами и себялюбцами, только иногда их разбавляют праведниками, как гнилую воду хлоркой, чтобы можно было пить. А иначе отравишься. Но и хлорка-то эта скоро закончится, последний мешок в небесном продмаге остался.

— А Костя, между прочим, из породы праведников, — назло матери сказала Ольга. — Просто еще не догадывается об этом. Спит.

Наталья Викторовна даже засмеялась, схватившись за бока:

— Ой, не смеши меня! Сейчас лопну. Да он-то первым разбойником и будет. Уж лучше держись Гельмута. Хотя и тот, по-видимому, свинья порядочная. Нет, дочка, не верь людям, а мужчинам в особенности. Мир идет к своему концу.

— А вот давай-ка спросим у нашего домашнего Льва Толстого, — предложила Ольга, кивнув в сторону комнаты, где Вольдемар и бабушка вели почти немой философский диспут. — Он нам скажет: к концу мир идет или к своему возрождению? Не зря же он бороду отпустил, в ней — кладезь премудрости!

Мать и дочка, посмеиваясь, явились к Вольдемару, как к царю Соломону, чтобы разрешить спор. Тот, выслушав обеих, закатил глаза и задумался.

— Не может человек найти суть того, что делается под солнцем, сколько б ни трудился искать, — изрек наконец он. — А что было — то и будет, и что творилось — то и творится, и начало в конце, а конец — в начале, все же остальное тщета и ловля ветра.

Сказав это, он замолчал, сам пораженный своими словами, будто за него говорил кто-то другой. Молча переглянулись и мама с дочкой, каждая довольная ответом по-своему. А бабушка лишь вздохнула.

Глава двадцать шестая Выход на финишную прямую

И вновь Костя с Джойстиком взывали к виртуальному компьютерному миру в ожидании ответов на свои сигналы о помощи. И опять над ними клубился сигаретный дым, а под ногами хрустели алюминиевые банки из-под пива.

— …Визу-то мы получили, но она туристическая, — рассуждал Костя, отвечая на предыдущий вопрос друга. — И она не дает права на бесплатное лечение.

— Пошел ответ! — воскликнул Джойстик, толкнув Костю, и сам же начал зачитывать с экрана текст: «…из вашего письма мы поняли, что к моменту приземления самолета у вас на руках еще не будет документального подтверждения статуса репатрианта».

— Ну разумеется! — проворчал Костя. — Оформление происходит в самом аэропорту.

— Тихо, не мешай. «Однако, учитывая вашу форс-мажорную ситуацию, мы пошли вам навстречу и приняли решение, что ваше устное утверждение о том, что посольство присвоило вам этот статус, является для нас достаточным, чтобы принять вашу супругу прямо с борта самолета».

— Супер! — высказал Костя — Это то, что мне надо!

— А если они позвонят в посольство и узнают, что никакого гражданства вам не дали?

— «Это — вряд ли», как говорил товарищ Сухов. Во-первых, для них это лишние хлопоты, а люди есть люди, поверили — и точка. А во-вторых, я уверен, что у них есть какой-нибудь страховой фонд, который компенсирует им неоплаченные операции.

— Разумно, — кивнул Джойстик, открывая новую банку с пивом. — Будем считать, что «таможня дает добро», как отвечал господин Верещагин, коли уж мы заехали в Педжент к Абдулле.

— Я вот что сделаю, — продолжил Костя. — Если Ольгу и Антошку примут в больницу прямо с самолета, то я останусь в аэропорту и буду мурыжить их с оформлением документов до последних сил, пока малышу не сделают операцию. Прикинусь сердечником, поваляюсь пару часов без сознания, в конце концов, изображу из себя тихого сумасшедшего, — и Костя, скривив рожу, заблеял, дергая всеми конечностями и пуская изо рта слюну.

Джойстик засмеялся, бросил ему банку пива и вновь стал читать текст:

— «По приземлении вам не обязательно расставаться со своей супругой — вы можете поехать в клинику вместе с ней, а документы оформить в следующие дни».