Подари мне жизнь

— Я тоже, но особенно и не рвусь, — продолжала орудовать Рита, обмазывая лицо Ольги каким-то жирным кремом, а волосы — тягучей массой. — Сейчас мы из тебя Николь Кидман сделаем. Ты даже похожа на нее чем-то. Все вокруг, кто в штанах, попадают шпалами.

— Если тебе так нравится это занятие, шла бы в визажистки, — сказала Ольга.

— Молчи. Нельзя тебе сейчас губы растягивать. Может кожа треснуть. А у меня цель другая. Стать фотомоделью. Мирового уровня. И Каргополов мне в этом поможет.

— Кто-кто? — не удержалась от вопроса Ольга, услышав знакомую фамилию — мужа своей тетки. — Каргополов?

— Ну да, жених мой. А ты его знаешь, что ли?

На всякий случай Ольга отрицательно покачала головой. Правда, она уже видела Риту вместе с Каргополовым тогда, возле кафе на Тверской, но как-то не придала этому особого значения. А теперь все становилось ясным. Выходит, депутат решил все-таки разводиться со Светой. Интересно, а сама тетя знает об этом? В любом случае, это информация к размышлению, — подумала она, глядя на себя в зеркало и видя, как преображается ее внешность под быстрыми и ловкими движениями новой подруги. Рита была действительно очень искусным мастером. В эти мгновения она сама походила на художника-творца, скульптура, живописца, создающего свой лучший шедевр. Ее творческая мысль летала и парила над застывшей, словно манекен, Ольгой, а замысел постепенно воплощался в ту картину, которой будут любоваться и млеть от восторга все зрители. В особенности бюргер Гельмут. В этом отношении Рита все рассчитала очень четко и точно. Ольгу она женит и отправит в Германию. Та будет всю жизнь висеть у нее на долговом крючке. Может быть, она даже сдерет эти полмиллиона с Гельмута. А Костя… Или он вернется к ней, Рите, или она тоже что-нибудь придумает такое… Что ему не поздоровится до конца жизни. Рита даже засмеялась от удовольствия, не предполагая в себе столь изощренного коварства. А Ольга сидела на стуле с закрытыми глазами и думала о своем.

Через полтора часа работа была закончена. Рита, как профессиональный художник, отступила на пару шагов, потом вернулась к своему «мольберту» и сделала последний мазок кисточкой.

— Ну, как? — спросила она.

Ольга открыла глаза и ахнула. Действительно, в зеркале отражалась удивительно красивая женщина, просто чудо русской природы и обеих столиц. Хоть сейчас на конкурс, первое место обеспечено.

— Это я, что ли? — растерянно спросила она.

— Ты, ты! — усмехнулась Рита. — Кажется, я даже перестаралась. Теперь ты и меня затмишь. Надеюсь, сейчас-то ты понимаешь, что значит для женщины макияж и все остальное?

— Понимаю, — кивнула Ольга. — Надо позвать маму и бабушку.

Наталья Викторовна, зайдя в комнату, также не удержалась от восторженного возгласа. Бабушка же лишь осенила Ольгу крестным знамением, будто благословляя на подвиг. Как на борьбу Александра Невского на Чудском озере с немецкими псами-рыцарями, в лице добродушного и состоятельного бюргера Гельмута, измельчавшего потомка еще тех тевтонов…

— Вперед — на битву! — заявила Рита, женским чутьем уловив скрытый смысл бабушкиного жеста.

Глава двадцать первая Немецкий жених

Встреча с Гельмутом Шрабером была назначена в том же ресторане «Марриотт». Для подстраховки Рита пригласила и Вадика Каргополова, правда не сказав ему, кто будет та девушка, которую она хочет сосватать немцу. Но депутат и так отнесся к ее идее несколько ревниво, поскольку он сам крутил с богатым бюргером кое-какие дела и не желал его делить с кем бы то ни было. Даже с женщиной. Пусть и с будущей супругой Гельмута. А когда он увидел, что к их столику идут Рита и… Ольга, то и вовсе затрясся от возмущения. Вначале он несколько обмяк, затем вновь надулся и пошел пятнами — от бледно-розовых до фиолетово-багровых. Того и гляди, хватит тот самый «кондратий», на которого он любил ссылаться, грозя в Думе правительству и изображая из себя народного заступника, предварительно обсудив в кулуарах с теми же представителями кабинета министров все нюансы и роли.

— О, я-я, зер гут! — шепнул Каргополову Гельмут, также глядя на приближающихся Риту и Ольгу. Впрочем, он неплохо говорил и по-русски, так как был немцем не западным, а восточным, и учился когда-то в нашем университете.

— Вот тебе и «зер гут», мутер твою рас-с-так!.. — прошипел в ответ Каргополов.

Рита представила Ольгу Гельмуту и депутату, все уселись за столик. Тотчас же засуетились официанты, которым уже был сделан заказ заранее.

— Цигель, цигель! — поторопил их Каргополов, отчего-то заговоривший на дурном немецком, который учил в школе. Возможно, от переполнявшего его гнева. На Ольгу он старался не смотреть. Зато во все глаза на нее пялился Гельмут.

— Ты на ней дырки протрешь, — сказала ему Рита. — А платье дорогое, потом не заштопаешь.

— Рюска красавица! — с восхищением отозвался тот, подняв вверх большой палец.

— Рюска, — согласилась Рита. — Но главная красавица здесь я, не забывайте.

— О, ти тоже. Но ти — женщин майн дрюг. А Олька — о!