Подари мне веру

Слава богу, в тот момент я была в таком раздрае, что согласилась. Будь мое душевное состояние более стабильным, наверняка я бы снова состроила из себя сильную и независимую, но нет… Мы стали жить вместе, и позже я признала, что это решение было идеальным.

На удивление, мы прекрасно ужились вместе, а с учетом того, что папы не бывало по восемь месяцев в году, моя самостоятельность практически не пострадала.

Его работа пришлась нам обоим кстати. Потому что не так-то просто двум одиночествам привыкнуть друг другу. Но мы справились и даже стали счастливы по-своему. Теперь каждый из нас с гордостью мог сказать, что у него есть семья.

И вот про эту семью я сейчас забыла, когда ворвалась в прихожую, хлопнув дверью. Из кухни навстречу мне вышел удивленный отец, и я не успела привести чувства в порядок. При виде меня он нахмурился:

— Вера, что такое? Что случилось?

Он повесил кухонное полотенце на ручку двери и подошел ближе, рассматривая. Я же все больше убеждалась в том, что у меня начинается истерика. Со мной такого не было практически два года. С того самого момента, когда я, захлебываясь слезами, уходила из квартиры, которую выбил мне Герман.

После того треклятого разговора. Это был первый и последний раз, когда мы попробовали что-то обсудить. Я до сих пор вспоминаю каждое слово, сказанное нами друг другу. Помню, словно это было вчера.

Вот и сейчас я снова проваливалась в то состояние. Когда не хватало воздуха, хотелось выть и клясть судьбу за то, что вообще свела меня с этим мужчиной. Потому что с ним я быть не могла, но и без него тоже.

Отец настороженно смотрел на меня, боясь сдвинуться с места. Я подошла и буквально рухнула в его объятья. Поток слез, который я постоянно сдерживала эти годы, прорвался наружу.

— Папа, я такая дура! Ну почему я такая дура?!

Он гладил меня по голове и бубнил что-то утешающее. Я не понимала ни слова, но постепенно начинала успокаиваться. Всхлипы становились все тише, а в голове начало проясняться. Наконец мы кое-как добрались до кухни, и мне вручили стакан с холодной водой.

Взяла его двумя руками, сжимая прохладную поверхность и шмыгая носом. Передо мной тут же поставили тарелку с зефиром в шоколаде. Невольно улыбнулась. Сладкое было первым, что сблизило нас. Наши предпочтения в этом ожидаемо оказались схожи.

Отец сел напротив и серьезно на меня посмотрел.

— Вер, мы негласно договорились не лезть друг другу в душу, но я так больше не могу. Ты же так с ума сойдешь.

Опустила глаза в стакан, не желая встречаться с ним взглядом. Мне нечего ему было ответить. Вот уже два года я шла по намеченному пути, не сворачивая с него.

Все получалось именно так, как я запланировала много лет назад: университет, работа, самостоятельность. Только почему-то это больше не приносило удовлетворения. Жизнь проходила на автомате.

— Ты же моя дочь, а я желаю тебе счастья. Вам с Германом надо поговорить, потому что порознь у вас не очень-то получается быть счастливыми.

Резко вскинула голову, глядя на отца:

— В смысле не очень? Что ты про него знаешь?

Задавая этот вопрос, не смогла сдержать эмоций. Надежда и интерес выплеснулись из меня, заставляя отца понимающе улыбнуться. От этого я покраснела, понимая, как нелепо, должно быть, выгляжу.

— Да он помешался на своей работе! Не вылезает из командировок и просто тонет в делах. Он только на лайнере бывает минимум раз в рейс, а это лишь одна из десятка побочных линий его бизнеса. Да и выглядит он так…

Папа затянул паузу, смотря на меня с прищуром. Я же нетерпеливо ерзала на месте, желая лишь одного: чтобы он продолжил.

— Как выглядит? Ну, давай уже, я и так сдала себя с потрохами.

Он улыбнулся и тихо сказал:

— Я, конечно, могу ошибаться, но думаю, что он любит тебя. И ждет, пока ты наконец-то перестанешь строить из себя сильную и независимую.

Я было хотела возмутиться этому выражению, но отец не дал, поднимая руки в примирительном жесте:

— Да не о том я! Ты у меня умница, сильная и смелая, горы свернешь, если захочешь. Но этот разговор мы начали с того, что ты признала свою глупость, разве не так?

Открыв рот, я тут же его закрыла, ожидая, что он скажет дальше. Папа продолжил:

— Вы, наверное, много дров наломали, но это нормально. Если спустя столько времени только при одном его виде ты впадаешь в истерику и понимаешь, как тебе без него плохо, — а это видно, даже не спорь! — он сделал паузу, — то, может, стоит попробовать начать сначала?

Я отвернулась к окну. Начало. Да у нас его и не было, по сути. Мы ничего не начинали — просто оказались в одном месте в одно время. Он — в роли охотника, а я — в роли подсадной утки. А дальше только секс, и секс, и снова секс.

— Может, мы не умеем быть вместе. У нас не было возможности узнать друг друга нормально.

Он согласно покивал головой.

— Не было. Но еще до того момента, когда он нашел тебя, он землю носом перерыл, пытаясь понять, что ты за человек.

Поджала губы. Это-то меня и пугало. Он влез в мою жизнь так глубоко, что мне стало страшно. Я ему не поверила. И до сих пор не верю.

Отец подошел ко мне и приобнял, тихо говоря: