Подари мне веру

Но этот контракт был такой жутко нудный, с доброй сотней обязанностей, зачастую совершенно идиотских. Тот, кто составлял этот ужас, невероятно педантичный перфекционист.

Снова бросила взгляд на Германа. Сама сосредоточенность. Интересно, его что, родители в детстве так ограничивали, что он таким серьезным вырос? Кстати о родителях.

— Когда я смогу поговорить с отцом или увидеть его?

Я сама же и вздрогнула от этого вопроса. В тишине помещения он прозвучал чересчур резко. Вообще-то, следовало бы задать его раньше, но я не привыкла, что мне есть о ком думать, кроме себя. Что есть с кем встречаться и разговаривать.

И пусть отношения с отцом мы до конца не выяснили и продолжали оставаться чужими людьми, но я хотела дать нам шанс. Думаю, он тоже.

Герман оторвался от своих гаджетов и посмотрел на меня. Абсолютно безэмоционально, не считая толики раздражения, которая промелькнула в черноте его глаз. Словно этот вопрос ему неприятен.

— Когда он закончит рейс, то может приехать в Москву. До того момента видеться вам не стоит.

Я нахмурила лоб, силясь вспомнить, что я читала в проспектике по поводу длительности рейса. И вспомнила.

— Но это же несколько месяцев! Ты издеваешься?

— Во-первых, не ты, а вы, пора привыкать к субординации. Отчества у меня нет, можешь также обращаться ко мне «Герман». Во-вторых, если будешь закатывать истерики, то я продлю этот рейс до полугода. В твоих интересах вести себя адекватно.

Я задохнулась от возмущения. Да как он смеет указывать мне и моему отцу, что делать! И какое отношение имеет к лайнеру, на котором работает отец? А потом в голове мелькнула догадка, и я быстренько пролистала инструкцию до конца.

А потом бросила затравленный взгляд на гравировку у выхода из самолета. «Собственность Германа Освальда». Корабль принадлежал «Освальд групп».

От досады прикусила нижнюю губу. Мой отец работал на него. Теперь и я буду работать на него. От обиды на несправедливость судьбы захотелось разреветься. Давно у меня такого не было.

Нутром чувствовала, что этот Герман — угроза посерьезнее, чем семейка Дамира. Что если он захочет, то раздавит меня, как букашку. Только тогда зачем этот концерт с выбором? Он и так может сделать меня своей любовницей по щелчку пальца.

А я тут еще пытаюсь что-то строить из себя. Разозлившись, схватила ручку и подписала дурацкие инструкции, так и не дочитав их до конца. Какая разница. Все равно от меня мало что зависит.

Герман в этот момент резво подорвался и буквально выдернул бумаги из моих рук. Встретив мой недоумевающий взгляд, весело хмыкнул и убрал их в красивый кожаный портфель.

В очередной раз мне показалось, что меня переиграли. Снова поджала губы и откинулась в кресле. Даже комментировать это не хотелось. Открыла на планшете сайт с одеждой и тут уж, не удержавшись, охнула:

— Ну извините, Герман, я себе подобную одежду позволить не могу!

Да там только чулки стояли как моя дневная зарплата, причем новая, а любой предмет гардероба — как месячная ставка. Мужчина оторвал глаза от своего планшета и произнес:

— Это за счет фирмы. У нас солидная IT-компания, и я не могу себе позволить, чтобы мои сотрудники выглядели как бедные студенты. Распугаете всех клиентов своим видом.

Возмущенно вытаращилась на него, а потом уткнулась снова в планшет. Ну, раз за счет фирмы, то держитесь, господин Освальд. Сами потом будете локти кусать, что пустили козла в огород!

Глава 22. Вера

Я все же задремала. Сама не заметила, как меня вырубило прямо с планшетом в руках. Зато я подобрала минимум десять комплектов одежды. Причем полный фарш. Даже белья себе заказала сексуального, которое назло никому показывать не стану!

Теперь вся эта красота ждала меня для примерки в шоуруме всего через несколько часов. Сначала я смутилась от цен и фасонов. Все же раньше частью практически любой моей работы была строгая униформа.

Сама я носила джинсы и худи, простые футболки и кроссовки, спортивное хлопковое и не особо сексуальное белье. Зимой, как и все, куталась в пуховики, но сейчас…

Сейчас я накидала в корзину около пятидесяти вещей, пять пар обуви и даже шляпу! Словно открыла ящик Пандоры, который много лет пылился на задворках моего разума.

Я всегда хотела одеваться так: шикарно, строго, стильно. Чтобы стервозность граничила с нежностью и легкостью. Но раньше это было совершенно лишним. Куда бы я надела это невероятное платье-футляр цвета пыльной розы с дерзким разрезом сзади? На рынок? Пугать несчастных грузчиков? Или туфли на сумасшедшей шпильке с острым носом и розовой лаковой подошвой? Да я бы даже спуститься вниз из своей общаги в них не смогла: ноги бы переломала.

Если этот мужчина думает, что таким образом сможет смутить меня или поставить в неловкое положение, то он ошибается! Если я столько лет работала в обслуге, это еще не значит, что я не смогу стать шикарной помощницей! Он еще локти кусать станет при моем виде.