Подари мне рай

– Так, – тихо проговорил Росс. – Так-так. – Он поднял голову. – Как насчет воды, Амир Дас? Я бы хотел побриться, прежде чем доложить о своем приезде в резиденции.

– Карлайон-сахиба нет, – сообщил Гхода Лал. – Он увез свою семью в Дели.

– В такую жару? Что он, с ума сошел? Слуга пожал плечами:

– Мэм-сахиб очень хотела отпраздновать помолвку племянницы.

– Прищемить носы своим подругам в Дели, – пробурчал Росс.

– Хузур?

– Мэм-сахиб гордится, что устроила шади, то бишь замужество, и дочери, и племянницы, – мрачно пояснил Росс. – Все мэм расценивают это как большой успех.

– А! – Индус понимающе кивнул и откашлялся. – Хузур хотел бы выслушать полный отчет о Сундагундже?

– Думаю, с этим придется подождать.

– Но, хузур, разумеется...

Лицо у Росса сделалось жестким.

– Ты меня неправильно понял, братец. Через час мы едем в Дели.

Над розовыми стенами города вздымались к небу минареты и луковицы куполов главной мечети Шах-Джихана. Восходящее солнце окрасило их сияющее серебро и протянуло мягкие пальцы света сквозь утреннюю дымку. Другие мечети заполнили небосвод своими изогнутыми полумесяцами – символами ислама, напоминающими о владычестве Великих Моголов. Торговые пути, проложенные этими владыками через пустыни, еще существовали и, невзирая на ранний час и начинающуюся жару, были заполнены паломниками и нищими, повозками, запряженными волами, а также элегантными экипажами мэм-сахиб.

Мора Адамс предусмотрительно надела губчатый шлем с длинной вуалью, которая защищала ее от удушающей пыли; девушка сама правила иккой и теперь старалась поосторожнее объехать расположившуюся на самой середине дороги священную корову.

Чхандни Чхоук, делийская улица Лунного Света, была затенена огромными деревьями; прохладу несла с собой и проточная вода в узком канале, тянущемся вдоль всей улицы. Мора предпочла бы пробираться верхом между многочисленными лотками уличных торговцев, но в Дели молодым леди было попросту запрещено выезжать верхом в этот час. Это удовольствие приберегали на вечер, когда можно было меньше считаться с условностями, и не спеша пройтись с кавалером вдоль городской стены у больших ворот, устроить пикник при лунном свете или потанцевать во дворце губернатора.

Днем условности соблюдались строго: разрешалось только выезжать в экипаже. По этой причине, если Мора не находилась в обществе дяди и тети, ее во время выездов сопровождали не менее двух слуг и трех одетых в ливреи саисов.

К собственному, а также тети Дафны облегчению, Мора временно освободила Исмаил-хана от услуг и отправила назад в розовый дворец Валида Али с запиской для бегумы Кушны Дев. Ни дядя, ни тетка ничего об этом не знали; заметив, как неразговорчива Мора в эти дни, они не были склонны расспрашивать ее о том, куда девался патан.

Поблизости от магазина тканей с выставленными на обозрение рулонами тонкой тибетской парчи, китайских шелков и муслинов расположился крошечный лоток с фруктами. Установив тормоз, Мора спустилась с икки, чтобы купить апельсин. С наслаждением глотая тонкие струйки сока – горло у нее пересохло, – Мора бродила среди ярко окрашенных рулонов материи в сопровождении непрерывно кланяющегося торговца. Пятеро телохранителей ждали ее возле экипажа.

По чистой совести, Мора не могла сказать, что ее радует пребывание в Дели. Она могла бы отговорить дядю и тетку от поездки или, на худой конец, прикинуться больной в самую последнюю минуту и остаться дома. Но ей так хотелось уехать из Бхунапура – от Чарльза, что она охотно приняла предложение тети Дафны.

Какая глупость! Ей бы следовало понимать, что Чарльз непременно последует за ней! К тому же в Дели было невероятно жарко, людно и скучно. Всем почему-то надо было устроить прием в честь ее и Лидии помолвок. Мора с немалым огорчением установила, что не может общаться ни с одним из слуг в доме, где они остановились. Половину составляли бирманцы, а остальные приехали в Дели из южных районов и говорили только на бенгали.

Если бы у нее нашелся друг, которому можно было бы довериться! Но даже Мира осталась в Бхунапуре, ухаживая за больной родственницей.

Зато Лидия и ее родители от души радовались отдыху. Теренс поселился поблизости у каких-то общих знакомых, и Лидия часто с ним виделась. Чарльз тоже снял квартиру где-то в городе. Приемы, пикники и балы следовали один за другим, а дядя Лоренс часто посещал резиденцию губернатора, чтобы побеседовать всласть о политике с чиновниками дипломатической и гражданской служб.

О да! Все они были счастливы. Счастливы находиться в Дели, рады за Чарльза, рады за нее. Кажется, никто не замечал, что она в полной и крайней степени несчастна.

Вначале она пыталась убедить себя, что виной ее состояния проклятый этикет, который безраздельно правит делийским высшим обществом. А почему бы и нет? Каждое утро ровно в десять Мора, ее кузина и тетка встречались в утреннем салоне за завтраком с хозяйкой дома. Потом они примерно час принимали визитеров, потом удалялись писать письма, после чего готовились к ленчу.