Подари мне огня

О да, пигалица, за дверью в наличии имеется как раз один ушлепок. Но я надеюсь, что ты не станешь его посылать, а хотя бы поговоришь с ним. Дашь возможность объяснить.

Она показалась. Я задохнулся от неожиданности. Маша была такая… Такая беременная! Такая сияющая и удивленная. Ее глаза расширились, и в них промелькнула радость. Радость и настороженность…

Глава 33. Олег

Наверное, мы бы так и стояли, сверля друг друга взглядами, боясь сделать шаг навстречу. Вывела из оцепенения меня как раз Мира. Они-то с Максом не стеснялись в выражениях и, кажется, уже успели вылить друг на друга по ушату гадостей.

И что им делить-то? Почему нельзя просто обнять друг друга и честно признаться в любви? Что в этом сложного? Вот я сам сейчас так и сделаю.

Но сначала пропущу еще одну глубоко беременную женщину, которая смотрела на меня с опаской. Ну уж нет! Разбирайтесь с Максом как-нибудь сами!

— Беги, я о ней позабочусь, больше она не будет одна.

Мира мне кивнула и с поразительной для пузатой женщины скоростью слетела вниз.

— Какого хрена, Олег! Ты должен был ее задержать!

Я повернулся к своему упертому другу и сказал:

— Макс, давай ты разберешься со своей женщиной сам? И не мог бы ты оставить меня с моей будущей женой наедине?

Друг раздраженно покачал головой и начал спускаться за своей рыжей бестией. Точнее, уже не рыжей. Этот цвет теперь достался моей пигалице, которая во все глаза смотрела на меня странным взглядом.

В нем столько всего смешалось, что я боялся двинуться в ее сторону. Как начать? Что ей сказать? Как-то в своих репетициях обличительной речи я упустил момент, что ей нельзя волноваться.

— Кирилл, беги вниз погуляй немного.

Из-за ее спины вышел повзрослевший малыш. Он смерил меня взрослым и умным взглядом. Потом посмотрел на Машу.

— Но ты тут не долго, ты мне обещала домой сегодня. Я рад, что дядя Олег за нами приехал.

И пока я в немом удивлении провожал его взглядом, он скрылся на лестнице. Я закрыл за ним дверь и посмотрел в аквамариновые глаза пигалицы.

Она была такая большая и красивая. Несмотря на то, что беременность сделала ее похожей на шарик на ножках, она вся светилась. Мягкая и нежная. Я сделал осторожный шаг к ней.

Маша нервно сжимала в руках небольшую сумку. Еще шажочек. И тут в ее глазах мелькнуло знакомое мне пламя. В мое лицо полетела эта самая сумка, которую я успел поймать в последний момент.

— Предохранялся он, значит! Да? — она осмотрелась, нашла снаряд и запустила в меня увесистым замком «Лего». — Это ты так предохраняешься, да, нахал? Ненавижу.

Я соскочил с траектории взрыва. Ха! А тело-то помнит навыки выживания с этой женщиной.

— Маш, ты ж сама сказала, что я бесплоден! Откуда я мог знать?

В ход пошли диванные подушки. Так, их всего пять. Надо оттеснить ее подальше от ваз — их на столе штуки четыре!

— Был бесплоден! Откуда я могла знать, что ты не забил на лечение! Ты же мужчина! Вы все тупоголовые и упрямые идиоты.

— Не говори так про отца своего ребенка! Он все слышит, я читал, что уже слышит!

Она запустила в меня последнюю подушку и дернулась все-таки в сторону ваз. Я быстрым движением пресек это и прижал ее спиной к себе.

— Она уже давно все слышит! И обещания твои пустые, и мою ругань не на тебя! Все, а ты…

Я резко развернул Машу, наклонился и накрыл ее губы своими. Боже, как же я скучал! Обнимая ее волшебное тело, я шептал:

— Прости меня, пигалица, прости! Я самый большой идиот в твоей жизни! Самый тупой и упрямый, но ты же меня, такого убогого, не бросишь? Я же пропаду без вас.

Я целовал ее лицо, глаза, щеки. Затем спустился вниз, к животу. Посмотрел на него и нежно произнес:

— Привет, малышка! Ты же малышка? Твоя мама имеет странное чувство юмора, но здесь она врать не станет?

Посмотрел в глаза Маше с немым вопросом, она кивнула. Я задрал объемную кофту и прижался лбом к теплому животу.

— Простите меня, мои принцессы! Простите же? Я буду самым лучшим на свете папой! Не буду ничего обещать, но стараться стану.

Я нащупал коробочку в пиджаке и достал ее. Поцеловал живот и, немного отстранившись, посмотрел в аквамариновые глаза своей пигалицы. Они были широко распахнуты, в них стояли слезы.

— Это все беременность! Ты не думай! Не дождешься от меня ни слезинки, когда эти чертовы гормоны меня покинут.

Она всхлипывала и гладила мои волосы.

— Ну так что, пигалица? Позволишь проконтролировать, чтобы я никогда не увидел ни одной твоей слезинки?

Я достал кольцо, и она сквозь слезы фыркнула. Рассмеялась и протянула руку вперед. Я с наслаждением стал надевать его… Точнее, попытался: пальцы моей будущей жены не дали это сделать.

Я рассмеялся:

— Ты даже здесь умудряешься все устроить по-своему.

Она лишь хмыкнула, проворно отобрав у меня кольцо с коробочкой.

— А нечего было ждать, пока я превращусь в отекшую бочку! Где вы были раньше? Ты вообще представляешь, что мы тут чуть с ума не сошли, пока думали, что вы погибли?

Я нахмурился. В смысле? Они не знали, что мы живы? Убью этого урода! Но моя наглая будущая жена смотрела на меня тааак…

— А знаешь, нахал, я сейчас взорвусь, если не сделаю это.