Подари мне огня

— Раз не хочешь быть одной из моих баб, то предлагаю возглавить этот список и стать единственной. Называть себя шлюхой или нет — тоже твое право. Можешь оценить мое великодушие!

Эта чертова улыбка могла растопить все ледники Антарктиды. Каков же нахал! По голому накачанному торчу стекали капли воды. Олег был довольно смуглым, рельефным. Его тело казалось отлитым из бронзы. При этом он не был худощавым.

Его руки были накачанные и мягкие. Я злобно на него посмотрела. Затем улыбнулась, грациозно выпуталась из полотенца. Подошла к нему и резко опустилась на колени.

Пока он не успел сориентироваться, взяла твердый член в рот и провела языком по головке. Прошлась пальцами по всей его длине, аккуратно погладила мошонку.

Как и ожидалось, сверху послышался тяжелый стон. Я вобрала его глубже в рот и стала ритмично двигаться. Когда он стал подрагивать, резко схватилась за мошонку, потянула ее вниз и выпустила член изо рта.

Отскочила на безопасное расстояние от матерящегося мужчины. Накинула сверху полотенце и проплыла в сторону выхода.

— Если я хоть на секунду заподозрю, что ты кобель, я тебе яйца выкручу так, что ни один андролог не найдет там ни одного головастика. Это тебе в предупреждение. Аванс, так сказать.

И гордо прошла на выход. Где здесь кухня? Что-то у меня разыгрался зверский аппетит.

Глава 19. Олег

Сучка. Я смотрел вслед удаляющейся фигурке и потирал промежность. Как же больно-то! Еще врач называется! Но мелькнувшая белоснежная задница в проходе явно стоила всех этих мук.

Я вспоминал последние часы, и голова шла кругом. На улице была глубокая ночь, а в моей постели впервые оказалась девственница.

Откровенно говоря, я был шокирован этим обстоятельством. Когда я начал входить в нее, такую разгоряченную, влажную, податливую, то думал, что теперь не способен остановиться.

Но она оказалась такой узкой, что я быстро заподозрил неладное. Видя, как побледнело ее лицо, уже хотел вопреки здравому смыслу прекратить, но чертовка не дала.

В тот момент мой мозг перестал работать в принципе, потому как я не придумал ничего лучше, чем позволить себе невиданное и кончить в нее. Кажется, она не поняла этого, иначе боюсь себе представить ее реакцию. Как же это было потрясающе!

Впервые в жизни я испытал такую нежность к женщине. Она не просто моя, она ТОЛЬКО моя и ничья больше! Я уже и забыл, что такие девушки бывают.

Сжимая ее трясущееся тело в руках, слизывая с щек соленые слезы и размазывая кровь по ее бедрам, я словно окунулся в новый мир. Мир, где женщина может принадлежать лишь одному мужчине.

В этот момент я четко понял, что не хочу отпускать ее от себя. Это будет мой крест, и я попробую нести его столько, сколько смогу выдержать.

Тем более что эта пигалица снова смогла меня вывести из себя на ровном месте! Хотел бы я знать, что теперь крутится в этой хорошенькой головке, что за мысли мешают ей жить и наслаждаться этой жизнью.

Я быстро собрался, обмылся и пошел в сторону звуков, которые доносились из кухни. Картина мне открылась прекрасная: Маша, обвязавшись моим огромным полотенцем, порхала по кухне, что-то готовя.

По запаху я определил, что это яичница. Интересно, а мне полагается кусочек? Я подкрался сзади и обнял ее, за что тут же получил лопаткой.

— Ты что дерешься? Еще и на моей кухне!

Она развернулась ко мне с полным намерением отчитать за вмешательство в процесс, но уставилась на мое обнаженное тело. Помимо ее воли взгляд скользнул вниз, к бедрам.

Слова застыли на ее губах, и она густо покраснела. А я воспользовался моментом и поцеловал ее. Нежно, медленно и обстоятельно. Мы даже не заметили, как полотенце соскользнуло вниз и я уже прижимался к ее нагому телу.

Ммм… Как же это было сладко, томительно и возбуждающе. Ровно до того момента, пока пигалица не очнулась и не взяла бразды правления в свои руки.

Она больно укусила меня за язык, шлепнула по кубикам пресса и отскочила в сторону, судорожно ища полотенце. А я уже незаметно сдвинул его под тумбу.

— Да ладно вам, Мария Сергеевна! Вы же доктор, и нагота не должна вас смущать.

Понимая, что рядом есть ножи и вилки, я все же решил рискнуть. Сгреб эту засранку в охапку, перебросил через плечо и понес в спальню. Как я и ожидал, моя прекрасная дама разразилась ругательствами, совершенно не подходящими к ее внешнему виду:

— Хам! Деспот! Пусти меня! Быстро поставил на землю! Я тебя препарирую!

— Ага, как лягушку, я помню.

Я бросил ее на постель, еще хранившую следы нашего сумасшествия. Увидев красные пятна, девушка снова залилась краской и стушевалась. Я наклонился и поцеловал ее в живот.

Схватил пятку и начал щекотать. Она разразилась заливистым хохотом. Вот оно! Слабое место!

Через минуту пигалица уже просила пощады и нового постельного белья. Я был не против, а то она еще исчерпает запас красной краски для щек. Выдал ей все необходимое и сказал ждать, не выходя из спальни.

Прекрасно понимая, что после замены белья она ждать не собирается, я мигом метнулся на кухню и закончил начатое, а именно омлет, украсив его помидорами, сыром и свежим базиликом с маминой грядки.