Подари мне другую жизнь (СИ)

— Яр, ты в своем уме? Больше в подпольных боях я не участвую, и вообще — никакого бокса. Мне тогда сломали ребра, а отец дома чуть не убил. Но, признаюсь, адреналина хватило надолго.

Мужчина выдохнул, сбрасывая нервное напряжение и размял руки, чувствуя, как они чешутся что-нибудь сделать. Только что, он не знал… Решив завершить на этом истязание своего тела, Стас ушел в раздевалку. Ярослав за ним.

— А теперь выкладывай во всех подробностях, как это было, — сказал друг, бросая Стасу полотенце.

— Что «это»?

— Экстремальный секс. — На поднятую в удивлении бровь Стаса пояснил: — Как потрахался с мышкой? Совсем тухло? Поэтому злой? — рассмеялся Ярик.

— Не было у нас ничего. Она дала мне пощечину и обозвала насильником!

Стас нахмурился, следя за тем, как друг чуть ли не по полу катался от смеха.

— Что поделаешь… Признай, что мышки не твой уровень, и иди дальше. Лучше с Леркой наладь отношения. Ты, конечно, выдал сегодня. Хоть цветы ей купи, побудь рыцарем.

— Точно, цветы! — воскликнул Стас, кровь снова воспламенилась при мыслях о мышке. — Я куплю ей простые цветы, без пафоса и огромных ценников.

— Думаешь, Лерка оценит дешевый веник?

— Причем тут Лерка? Вера Эдуардовна оценит. Так, Яр, мне надо срочно в душ и в цветочный. Погугли пока, какие цветы любят мышки.

Стас исчез в душевой, а Ярик вздохнул, закрывая лицо ладонью. У его друга совсем поехала крыша. И её уже было не догнать…

***

День обещал быть совсем не радужным. Вера закашлялась, горло болело.

— Господи, только не грипп и не инфекция, молю тебя, — пробормотала она, рассасывая таблетку от боли в горле.

Подверженность инфекциям и вирусам была первым признаком, который заставил ее когда-то забить тревогу относительно своего здоровья. Ведь она почти никогда не болела будучи ребенком и подростком. Только если напьется маминого компота из холодильника — это был максимум. Но больше ее иммунная система не была такой стойкой.

Девушка встала с постели, пытаясь унять головную боль. Как же не хотелось на работу. Вчерашний день принес в ее жизнь ад. Разнервничавшись из-за Стаса, она не могла уснуть, потому что сердце сильно давило, и её тошнило, не переставая. Утром осадок в душе напомнил о событиях прошедшего дня.

Почему он считал её доступной? Зачем пристал к ней? Этот мужчина её пугал. Он был слишком хорош для нее. В её жизни таких никогда не было, и уже не будет. И что она могла дать ему? Секс? Вера усмехнулась своим мыслям, расчесывая волосы.

— Секс с тобой? — спросила свое отражение в зеркале. — С тобой?..

Ее лицо никогда ей не нравилось. Какое-то ассиметричное, что ли. Ресницы были редкими и, как и брови, почти незаметными. Волосы тоже смахивали на сено… Еще и цвета были дурацкого: не то рыжие, не то русые. Девушка обхватила лицо ладонями, глаза — на мокром месте. По рукам пошла легкая дрожь. Так всегда хотелось быть красивой… Скоро она переступит рубеж в двадцать семь лет, а ничего не изменилось. Как была гадким утенком от рождения, так им и осталась.

С каждым днем сдерживать себя было все труднее — на горизонте замаячило словосочетание «нервный срыв». Вера всегда была подвержена всплескам нервной активности, всегда была крайне возбудимой и неспокойной. В цветущей юности единственными факторами, сдерживавшими ее беспокойность и чрезмерную эмоциональную активность, были успокоительные. А сейчас нужно было быть с ними очень осторожной…

Кое-как она собрала себя по кусочкам и отправилась на работу. Сессия и Новый Год были на носу, поэтому дел накопилось много. Также попросили заменить преподавателя по истории, Лариса Геннадьевна заболела. Первокурсникам можно было ставить в преподаватели кого угодно — все стерпят!

Пара закончилась, день проходил монотонно и даже скучно. В общем, как обычно. За окном ничего не было видно: снег валил густыми хлопьями, вторя ветру, кружась с ним в танце. Девушку закружили в своем собственном танце мысли, уводя ее далеко от сегодняшнего дня.

В детстве она обожала кататься на санках или ледянке с горки, которая находилась недалеко от дома. Как же было весело кататься уже не на санках под конец прогулки, а на новой зимней куртке, и потом выслушивать от мамы порицания, виновато опустив глаза в пол, но уже предвкушая, как завтра опять пойдешь оставлять след своей пятой точки на горке! Вера улыбнулась. В близлежащих от дома дворах не было горок, которые бы она, так сказать, не попробовала на зуб.

Воспоминания сменились другими, более мрачными. Однажды, когда ей было лет двенадцать, вечером, на той же горке, ее прижали старшие школьницы за то, что она показала им средний палец днем. По спине Веры побежали мурашки. Только молодости свойственны дерзкие, безбашенные, откровенно глупые поступки.

В дверь постучали. Девушка оторвалась от своих размышлений и взглянула на часы. Сегодня разрешили уйти пораньше. Значит, примет последнего студента и пойдет домой. Надо было подготовиться к поездке к родителям. Это будет последний Новый Год, который она встретит с ними. Который она вообще встретит…

— Вера Эдуардовна, можно? — в двери показалась голова Стаса.