Под знаменем пророчества

Маленький Селерей все еще гостил у баронессы Мальган, и Настя страстно желала увидеть малыша, но лекарь запретил о том даже думать. Посоветовал подождать еще седмицу, окрепнуть и не подвергать ребенка ненужному риску. О каком таком риске идет речь, он не сказал, отделавшись невнятными замечаниями.

Проведя почти всю ночь без сна, стоя утром перед зеркалом и изучая синяки под глазами, Лакриста тряхнула волосами и решительно сказала отражению:

— Да пошли они ко всем мархузам! Кто такой этот докторишка, чтобы указывать дворянке?! Так ведь?

Грубое ругательство ей самой показалось чем-то грязным и непозволительным для настоящей дамы, вызвав раздражение. Вспышка злости только укрепила ее решимость, и женщина немедленно вызвала слугу.

— Хотти... — Лакриста с неудовольствием посмотрела на высокого молодого парня со следом давнего ожога в виде цифры пять на руке. Хамоватый и недалекий, он вечно балансировал между двумя крайностями: возмутительной дерзостью и унизительным раболепством. Почему она до сих пор его не вышвырнула на улицу, Настя не понимала. — Пусть подготовят карету — я собираюсь навестить баронессу Мальган.

Выдав дурацкую усмешку, наглый мальчишка согнулся в поклоне:

— Госпожа, прошу меня простить, но... не велено!

— Ты чего мелешь?! — разъяренной фурией вскинулась Лакриста.

— Премного извиняюсь, но... господа солдаты сказали, что им приказано никого из дома не выпускать и никаких писем не передавать! — угодливо зачастил слуга, и Настя отшатнулась, точно от удара. Ее — возлюбленную самого короля — посадили под домашний арест?!

— Запрет распространяется на всех обитателей дома? — справившись с потрясением, медленно спросила женщина.

Хотти вновь оскалился и стрельнул глазами в сторону. Отвечать хозяйке он не спешил.

— Ты что себе позволяешь?! — ощущая, как от злости начинает сводить скулы, прошипела Лакриста. Наглый слуга вздрогнул и немедленно зачастил:

— Хозяйка! Так ведь продукты закупать надо, да и вообще... Как не выходить?! Меня выпускают, Вирву вот тоже...

— Хорошо. Ты можешь передать письмо? — терпеливо спросила Настя, кипя от гнева. С брезгливым любопытством она наблюдала, как в душе Хотти закипела борьба между жадностью и страхом.

— Не стоит на него давить, лин Лакриста, — в комнату бесшумно вошел Бернар Луази. — Прошу прощения, что вмешиваюсь не в свое дело, но, услышав разговор, я не мог остаться в стороне. Вы меня извините?

Настя неопределенно махнула рукой и отпустила слугу. Прикусив верхнюю губу, она тяжело упала в кресло.

— Так уж сложилось, но, вне зависимости от сословий, все люди либо имеют внутреннее достоинство, либо нет. Один считает возможным не возвращать долги, а другой его поддержит в том морально. Кто-то в глаза поет тебе хвалу, а через минуту за спиной обливает грязью... Люди слишком разные!

— К чему эти слова, Бернар? — устало спросила Лакриста, закрыв лицо руками. — Подумать только, меня заперли в собственном доме!

— Не стоит так расстраиваться. Это вредно для вашего здоровья. Если это вас утешит, то меня с женами тоже не выпускают из дома, — осторожно коснувшись руки женщины, мягко сказал маг. — Что касается этого Хотти... То он вас попросту продаст! Возьмет и продаст этим самым гвардейцам. За деньги или дешевую услугу — неважно, но продаст обязательно!

Уронив руки на колени, Лакриста уставилась на мужчину покрасневшими глазами:

— Как же тогда быть?! Мой мальчик, я так хочу его увидеть...

Нолдский чародей по-дружески улыбнулся и отошел ко второму креслу.

— Лин Лакриста, ну конечно же вы его увидите! Ничего страшного ведь не произошло, просто вы очень импульсивная, страстная натура, вот слуги Его Величества и пытаются оградить государя и вас саму от лишних потрясений. Через седмицу все успокоится, и малыш Селерей снова окажется у вас на руках. Наберитесь терпения, и все образуется!

— Но король... — робко начала Настя, однако маг просто отмахнулся от этих слов, как от чего-то малозначительного.

— Вы же знаете Гелида Ранса лучше меня, разве он пойдет на поводу у кого бы то ни было?! Чужие козни не способны повредить вашим отношениям!

Порой бывает важно, чтобы кто-то близкий вовремя сказал нужные слова, успокоил и развеял сомнения. Эта сторона характера Бернара стала для Лакристы приятным открытием. Зародившиеся у нее подозрения в двуличности мужа соотечественниц отступили под напором его обаяния.

Маг Бернар оказался прав, и гвардейцы покинули дом госпожи Регнар как раз в последний день седмицы. Не прощаясь с хозяйкой, они собрали свою амуницию и просто ушли.

— Мужланы! — мстительно прищурив глаза, прошептала Лакриста и приказала заложить карету. На этот раз она решила начать с визита во дворец.