Под знаменем пророчества

Неизвестный монстр нападать не спешил и весело, как-то знакомо, ухмыльнулся. Мол, всё в порядке, сержант! Согнару от этого как-то вдруг стало спокойно и легко, и он уже без страха принялся наблюдать за работой мага. Посмотреть было на что. Гоблин успел подхватить лист пергамента, над которым до этого корпел К’ирсан, и, наложив его на грудь лежащего капитана, принялся тонким стальным стержнем обводить каждую линию, следуя одному ему известному порядку. Кончик необычного стило светился зелёным, и с него словно стекала струйка непонятной светящейся субстанции, постепенно покрывающая узор. Как только на листе не осталось ни одной свободной чернильной чёрточки, ург отбросил в сторону укоротившийся стержень, хлопнул в ладоши над рисунком и грубо сорвал листок. Прежде чем пергамент полетел в дальний угол палатки вслед за стило, Тёрн разглядел, что лист теперь был девственно чист.

— Вот и всё! — пояснил оторопевшему Тёрну ург, подмигнул и… повалился на пол, по-бабьи закатив глаза.

— Да что здесь происходит? — прошептал растерявшийся сержант и ему неожиданно ответил К’ирсан:

— Да, считай, уже ничего. Выпить есть?

Кайфат с огромным трудом поднялся и потёр рукой грудь. Согнар только теперь разглядел проступившие на воспалившейся коже детали сложного узора.

— Жжётся-то как! — недовольно проворчал К’ирсан и прикрикнул на друга: — Так ты меня угостишь выпивкой или нет?! Тогда сидел с глупой рожей и теперь, как идиот, пялишься…

Сунувшийся к сундучку с припасами, Тёрн потрясённо замер. Он уже начал догадываться об ответе, но всё же спросил:

— Как ты мог что-то видеть, если лежал на полу без сознания…

Маг, трясший за плечо посапывающего гоблина, раздражённо фыркнул.

— Я задумал сотворить один ритуал, но провести его можно только над другим, — ещё раз погладив рисунок у себя на груди, сообщил Кайфат. — Вот и пришлось переселиться в тело Гхола, а его душу пересадить в моё. Фокус сложный, но я справился. Опыт уже был, да и наш гоблин не новичок в таких играх…

— Так ты… — голос сержанта предательски дрогнул, но вино в бокал он налил, не расплескав.

— Да, я! И по морде себе-Гхолу звезданул, и тебя подразнил, всё я, — устало подтвердил Кайфат и принял бокал. — Спасибо. Ты, пожалуй, иди, а то утро уже…

Но так просто Тёрн уходить не собирался.

— А зачем ты гадость эту над собой учудил?

— Тысяча мархузов… Да просто вдруг понял, что жизнь моя нынче не стоит и ломаного гильта, а потому неплохо иметь хоть какой-то шанс урвать у смерти лишний миг-другой.

Пока друг говорил, Согнару он вдруг показался древним стариком, бесконечно уставшим от вечной борьбы за жизнь. Не таким, совсем не таким знали К’ирсана друзья и враги, но и у железного капитана могут быть редкие минуты слабости. Если только Тёрну это просто не показалось!

С удовольствием допив вино и начав одеваться, Кайфат привычно потребовал от сержанта:

— С утра собери бойцов. Пусть приведут себя в порядок, а после обеда мы выступаем.

— Разве у нас появился наниматель? — удивлённо спросил Согнар, присутствовавший на всех переговорах капитана. — Или я чего-то не знаю?

— Не знаешь. Говорят, здесь недалеко пророк живёт. Гадает, ворожит, в прошлое заглядывает, грядущее зрит… Мне бы хотелось с ним потолковать. Давно уже собирался, ну да всё случая не было. А теперь видишь, как сложилось! — увлечённо сообщил К’ирсан, а Тёрн вдруг с тоской подумал, что только пророков им всем и не хватало.

Глава 19

Ответ из дворца стал для Лакристы Регнар приятным сюрпризом, поднявшим настроение на недосягаемую высоту. Стоило женщине увидеть на посыльном форму королевского курьера, как радость захлестнула её с головой. Страшно захотелось сделать окружающим какую-нибудь приятную мелочь, да хотя бы вручить молодому гонцу пару монет, чтобы было на что гульнуть вечером в кабаке.

Текст письма не походил на обычную любовную переписку влиятельного правителя и его любовницы, но и сильно отличался от сухого официоза приглашения на аудиенцию к королю. Она уже прощена или Его Величество сделал первый шаг к примирению? Неважно, она была готова расцеловать каждого из своих гостей, подаривших ей встречу с возлюбленным.

Новость облетела дом со скоростью лесного пожара, и Олисия с Талоей восприняли её с радостью провинциалок, приглашённых на столичный бал. Началась страшная суета, выбор и бурное обсуждение нарядов, причёсок и драгоценностей — всех тех невозможно важных для каждой женщины вещей, которые сложно представить и понять мужчине. Среди этого бедлама Бернар Луази выглядел островом спокойствия в бушующем океане страстей, невозмутимо листая газету в полюбившемся кресле у окна. Причин для волнения маг не видел, предпочитая с пользой тратить время…