Под знаменами Гитлера

К ним относились плановое обследование отдельных групп населения на предмет выявления болезней и проверки профпригодности, проведение различных инструктажей. В частности, в феврале 1943 г. было проведено медицинское обследование школ № 1, № 2, № 3 г. Брянска, врачом проведен инструктаж классных санитаров, прочитана лекция о личной гигиене [354]. В период отправки населения РСФСР на работу в Германию врачи-коллаборационисты проводили первичные обследования состояния здоровья отъезжающих. Хотя в архивных фондах отсутствуют исчерпывающие сведения об этом роде деятельности вставших на путь коллаборации медиков, она, по свидетельству лиц, переживших оккупацию, имела место.

Особое отношение у оккупантов было к такой отрасли медицины, как психиатрия. С точки зрения национал-социалистов, умалишенным не только не место среди нормальных людей, но они вообще не имели права на жизнь. В число «неполноценных элементов», подлежащих эвтаназии, помимо психически больных и умственно отсталых, входили лица, страдающие от врожденных дефектов, инвалиды и болеющие более пяти лет. Следовательно, психиатрия как отрасль медицины считалась ненужной.

Практически воплощая эту теорию в г. Орле, немцы приказали персоналу Орловской психиатрической больницы, расположенной в семи километрах от города, в селе Кишкинка, освободить больничные здания. Понимая, что это было предвестником ликвидации больничного контингента, медработники обратились к больным, способным соображать: «Если вы хотите, можете идти к своим родным, близким. Спешите, спешите, скорее» [355]. Больных, полностью лишенных здравого рассудка и не сумевших поэтому покинуть больницу, немцы заталкивали в машины, везли к деревне Некрасовка, где расстреливали, а трупы сбрасывали в свежевырытую яму. В 1943 г. после освобождения Орловской области из ямы за деревней Некрасовка извлекли 72 трупа в больничной одежде с клеймом «Орловская психбольница» [356].

Подверглись уничтожению и пациенты других психиатрических больниц. Так, к приходу оккупантов в Курской психбольнице содержались 1500 больных. Немецкий комендант Флях и старший гарнизонный врач Керн вызвали врачей этой больницы, Краснопольского и Сухарева, приказав немедленно начать умерщвление пациентов. Оставить в живых было разрешено 200—250 больных (очевидно, сохранивших здравый рассудок), которые подлежали стерилизации. Этот же приказ был продублирован заведующим отделом здравоохранения Курской горуправы Кононовым [357].

Став директором психбольницы, Краснопольский распорядился не отапливать палаты, в результате больные, не способные себя обслуживать, замерзали, прекратился и отпуск продуктов питания. От голода и холода умерли 400 больных. 600—650 больных были отравлены ставшими на путь коллаборации врачами Сухаревым, Нестеровой, Котович. Психически больным давалась усиленная доза опия или хлоралгидрата в 70-процентной концентрации [358].

Подобным образом, не без помощи врачей-коллаборационистов осенью 1941 г. умерщвлялись пациенты психбольницы № 1 им. Литвинова в пос. Бурашево Калининской области — около 800 чел., в психбольнице им. Кащенко в г. Гатчине Ленинградской области — около 900 чел., в т.ч. около 100 женщин. В октябре 1942 г. подвергнуты эвтаназии 210 детей с физическими и психическими отклонениями в санатории г. Ейска [359].

Вывоз трудоспособного населения на работу в Германию также не обходился без участия врачей-коллаборационистов, проводивших первичное медицинское обследование кандидатов на отправку в рейх.

В период оккупации получила определенное развитие система социального обеспечения, деятельность которой также обеспечивалась коллаборационистами, ставшими на путь сотрудничества с оккупантами. Первоначально задачи по решению социальных проблем населения возлагались на должностных лиц сельской администрации — старост, волостных старшин. Так, инструкция, определявшая круг обязанностей указанных должностных лиц, предписывала обеспечивать жителей, потерявших работоспособность в борьбе с партизанами, помимо наград и врачебной помощи, постоянным денежным пособием из фондов сельских общин. Пособие назначалось пожизненно, а в случае смерти обеспечиваемого подлежало выплате его наследникам. Кроме того, данным категориям лиц назначалось продовольственное пособие, они обеспечивались жильем [360].

Лица, состоявшие до войны на пенсионном обеспечении, теряли право на пенсию. Однако они приравнивались к нуждающимся, в результате пенсия заменялась пособием, размер которого определялся, исходя из местных условий и материальных возможностей той или иной общины [361].

В городской местности для обеспечения нуждающихся организовывались «комитеты помощи бедным», в компетенцию которых входило обеспечение населения райцентров и городов районного (уездного) подчинения. В случае, если в том или ином уезде ранее было организовано «культурное общество», создание «комитета помощи бедным» не предусматривалось — его задачи выполняло «культурное общество» [362].