Под знаком Σ

Ноздри Харисима раздулись, он ещё раз попытался освободиться, но Гай превратился в недвижимый капкан. При этом шум и пульс в голове нарастает с каждой секундой, всё тело вибрирует, а Скрытому всё неспокойнее. Двуцветная кожа мальчика уже блестит от пота, хотя обычно утомление наступает гораздо позже.

— И что ты предлагаешь, авгур?

Ответа не последовало, однако, биопровидец тихо застрекотал, несколько его помощников бросились в сторону сухопутного моллюска.

— Рад, что ты внял голосу разума, о великолепный. Кха-кхам. Сейчас мы дадим тебе респиратор, а этот образец подвергнем воздействию одного любопытного секрета, который я синтезировал. Доспехи воли даже с полным покрытием пропускают сквозь себя газы, иначе дефенсоры просто задыхались бы в своей броне, пха… он вдохнёт и заснёт, а потом я вколю ему и второму образцу амнезиаки.

— У вас всё схвачено, как посмотрю, — проговорил Гай, у которого по лицу скатилось несколько крупных капель пота.

Это не укрылось от внимания Аврелия.

— Как себя чувствуешь, образец номер три?

— Ты плохой медикус.

— Ошибаешься, дитя, я вообще не медикус. Авгуры Крови не лечат, а ставят опыты. Симптомы вернулись?

— И усилились.

— Использование Спиритуса влияет на них?

— Сильно.

— Ну, так прекрати.

— Не-а, — покачал головой Гай. — Отец может спросить потом, всё ли я сделал, что было в моих силах, и что я ему тогда скажу: «притомился и отошёл в сторону»?

— Не слишком ли много ответственности для такого маленького уродца? — осведомился Харисим Игний. — Никто не питает надежд на твой счёт, у тебя нет будущего. Хотя, с другой стороны, какова должна быть сила благодарности за то, что тебя не перебросили через порог и не забыли в тот самый день, кода увидели это мерзкое двуцветное лицо на фоне окровавленных простыней. Наверняка твоя мать была в ужасе от того, что произвела на…

В следующую секунду, когда с хрустом сломалось запястье, желваки нобиля проявились под кожей. Мальчик посмотрел на него снизу-вверх без тени улыбки.

— Моя мама любит меня намного сильнее, чем тебя когда-либо кто-либо любил не за деньги. Ещё одно слово, и я оторву тебе руку, пятиюродный братец из побочной фамилии, а потом можешь делать, что захочешь.

К достоинству нобиля, он ни на секунду не утратил контроль над собой, не позволил ни боли, ни гневу проявиться на высокомерном лице, и даже слегка улыбнулся:

— Ты слышишь, homullus?

Гай нахмурился, в его ушах только нарастающий гул крови; такова цена за силу и неуязвимость для спиритов-дефенсоров: чем дольше и интенсивнее использование Спиритуса, тем выше внутричерепное давление. А сейчас ещё и вибрация стала совсем непереносимой. И всё же, он распознал, что стук металла в глубине подземелья стих.

— Кажется, тебе больше некого защищать. Продолжай своё дело, авгур, а я подожду, пока он лишится сил и тоже сломаю ему руку.

— Твои порывы столь благородны, кхем-кхм… о великолепный.

— Quid pro quo[27], такова универсальная истина. А! Вот и ты, наконец-то.

— Приношу извинения, нобилиссим.

Гай узнал голос Горгона и ругань Тита на смеси высокой латыни, древнегреческого и староарамейского, доносившийся из темноты тоннеля.

— Где легат и Пирокластикус? — потребовал Харисим Игний.

— Сейчас наверняка уже почти достигли Этны, нобилиссим. Когда открылось исчезновение детей, я вызвался добровольцем на их поиск и пошёл по следу. Они проникли под землю через тайный ход в лесу, мне пришлось некоторое время искать путь в темноте, на звук.

— Хорошо. Аврелий, позаботься о сквернословящем… образце. А ты, Иоаннис, достань спату.

Авгуры перехватили брыкающегося Тита, но тот не дался без боя и своротил двум кожаные клювы набок. Подоспевший третий с пистоном снотворного положил конец его бунту.

— Спату, нобилиссим?

— Ударь этого ребёнка как следует.

— Я…

— Бей по доспеху воли, пока он не потеряет сознание.

— Укхум-м-м… это совершенно ни к чему, о великолепный, мы же условились…

— А я передумал. Иоаннис, почему мешкаешь?

— Я не могу нападать на членов генуса, нобилиссим. Только во время тренировок…

— Это приказ бога, Иоаннис, как смеешь рассуждать?

— Трудно угодить богам, когда их так много и все требуют разного, да Иоаннис? — В глазах у Гая плавают белые пятна, шум прибоя заглушает мысли, но сил на усмешку хватит всегда.

— Исполняй, Саламандр.

— Всё это… кху-кхум-м-м… излишне. Мы готовы его усыпить, — снова напомнил Аврелий.

Тут Гай наконец отпустил нобиля, поскольку держать его не осталось смысла. Ослабив свой доспех, он снизил растущую в голове боль, и направился к навесу.

— Остановите его, — резко бросил биопровидец, — распыляйте секрет!

Гай зажмурился и задержал дыхание, продолжая двигаться в нужном направлении, теперь он должен просто уничтожить систему живой «аппаратуры» и всё, никакого глубинного сканирования.

— Левий!