Под знаком Рыб

Уже в ранней молодости, будучи еще светло-зеленой, наша покойница числилась среди самых уважаемых обитателей водных глубин. Все обыкновенные рыбы, большие и маленькие, боялись ее. Не дожидаясь, пока она направится к ним, они плыли ей навстречу и живыми бросались ей в рот. Так поступали и те рыбы, которые плавали на животе, и те, которые плавали верхом на собственных ребрах, и рыбы-правши, и рыбы-левши — все они приплывали сами, по собственной воле, чтобы стать ее пищей. И точно так же рыбы с огромными носами и рыбы с выпученными глазами. И те рыбы, у которых нос и глаза справа, и те, у которых нос и глаза слева. А у нашей рыбы сердце находилось близко к щекам, и она никому не открывала свои жабры, а просто разевала пасть и ела в свое удовольствие. И хотя мы никогда не слышали, чтобы подобные рыбы водились в наших реках, но об этой рыбе, из-за ее силы и могущества, говорили, пусть и преувеличивая слегка, что ей подчинялись даже хищники морские.

В окружении челяди она плыла
     и всюду вершила кровавые дела.
Она плыла сквозь морские дали,
     и все ее чешуйки и плавники танцевали.
То рыбешку, то щуку отправит в рот —
     ей праздник и веселье, а врагам наоборот.
Белую рыбу зубами схватит
     и, пока не прикончит, не скажет: «Хватит».
А то, бывало, набьет себе рот
     всей той мелочью, что в водорослях живет.
Подданных топтала и рвала на куски
     и мыла их кровью свои плавники.
С одними вела жестокие споры,
     а с другими, бывало, дралась без разбора.
Открыто и тайно убивала без сожаления,
     и от гласа ее увядали растения.
А потом целый день предавалась нирване,
     лениво лежа в кровавой ванне.
Подданных своих заставляла поститься,
     а сама начинала есть и веселиться.
На ее банкетах рекой лились напитки,
     и ее славословили мудрые улитки.
Она танцевала с сынами Левиафана
     и командовала ими, как матросами капитаны.
А еще в ее честь звенели арфы —
     мол, она спасла от смерти глупых карпов:
Карпы лентяи, могут спать целый день,
     и в смертный сон погружает их лень,
Она же их так злобно гоняла,
     что этим от ленивой смерти спасала.
А в конце банкетов награждала музыкантов и певцов
     и прогоняла министров из их дворцов.
В общем и в целом, скажу тебе лучше, —
     она была воплощеньем благополучья.
И если чего-то ей недодали,
     так только огорчений, тревог и печали.

И вот, когда наша рыба прошла таким манером по всему Днестру и обозрела его вдоль и поперек, ей захотелось увидеть также его притоки и познакомиться со своими сородичами, потому что не было такой реки или речки в большинстве европейских стран, где бы она ни могла найти своих единоплеменников. И это не их заслуга и не их позор, а просто результат круговорота событий, которые порой приводят к тому исходу, а порой к иному.

Итак, обследовав весь Днестр, наша рыба повернула к тому месту, где в него впадала Стрыпа, но не прервала в этом месте свое путешествие и не вернулась в днестровские воды, а сказала себе: «Пойду посмотрю, что там есть, в этой Стрыпе».

Никому не ведомо, произошло это на Стрыпе близ деревни Хуцин или на Стрыпе подле деревни Кишелевич, но в любом случае ни там, ни там наша рыба не задержалась, а плыла и плыла, пока оставалась сила в ее плавниках, и в конце концов доплыла до города Бучач — того самого города Бучач, что лежит на той же реке Стрыпа.