Под знаком розы и креста

Медиум задышала громче и чаще. Почти сразу послышалось тихое бормотание, но вскоре слова стали яснее и громче. Мадам Бурнель раз сорок скороговоркой повторила призыв духу невинно убиенного Валентина Пискарева явиться к нам для беседы. Просила она об этом то по-русски, то по-французски, ужасно грассируя, тут же перескакивала на какую-то абракадабру, схожую с китайским языком, с нее на латынь, следом вновь на непонятчину…

Неясно откуда послышались поскрипывания и шум, схожий с шумом ветра, но едва уловимый ухом, скрипы, подобие стонов и прочие невнятные звуки, от которых становилось неприятно, тоскливо и жутко. По комнате прошелестел сквозняк, пламя свечей в канделябрах колыхнулось, вспыхнуло ярко и тут же померкло, вновь обратившись в самые крохотные язычки огня.

– Вы уже здесь? – вопросила медиум, продолжая смотреть на светившийся непонятным светом хрустальный череп.

Стол, за которым мы сидели, неуверенно крутанулся.

– Ваш ответ непонятен, – строго сказала медиум.

Стол стал приподниматься на одной из ножек крестовины и застыл на мгновение под самым невероятным углом. А после гулко опустился на пол. Слишком гулко, ведь пол был покрыт толстым ковром.

– Благодарю вас, что откликнулись на мой призыв. Здесь присутствуют люди, с которыми вы при жизни знакомы не были, но которые проявляют участие в вашей земной судьбе. Готовы ли вы беседовать с ними и отвечать на их вопросы?

Стол вновь приподнялся, не столь высоко, как в первый раз, да и опустился мягче.

– Спрашивайте! – обратилась медиум к нам, а маменька и тетя Клара дружно глянули на меня.

– Вас ведь ударили в спину? – попробовала я начать с того, что вряд ли было известно мадам Бурнель.

Откуда-то послышался хрипящий мужской голос, очень сильно пришепетывающий и картавящий, словно человек выдавливал слова из горла, стиснутого чьей-то злобной и сильной рукой. Настолько тихий, что самих слов разобрать было невозможно. Тетя Клара напряглась в своем кресле, постаралась в него вжаться поплотнее. Маменька удивленно глянула на меня, но я не стала ей отвечать ни вслух, ни каким движением.

– Господин Пискарев, – ласково произнесла медиум, – вы, видимо, с непривычки стараетесь докричаться до нас. Не напрягайтесь, мы вас услышим, даже если вы станете говорить шепотом. А у вас тогда достанет сил на весь разговор. Сударыня, задавайте ваш следующий вопрос.

– Вы видели лицо вашего убийцы?

– Нет! – На этот раз ответ был внятен, хотя и произнесен он был тихим, чуть свистящим шепотом.

– Но вы же перед тем открыли ему дверь и должны были увидеть его лицо.

– Он был в маске.

– Так отчего вы впустили его к себе посреди ночи?

– Я принял его за посланника.

– Посланника от кого?

– От тех, к кому я стремился. От тех, кто принял меня в свое братство.

– Именно для этого вы приходили сюда, будучи живым?

– Да. Я преследовал эту цель.

– С кем вы здесь общались, чтобы ее добиться?

– С Михаилом Александровичем, с Мишенькой. Но он обманщик.

– Но раз вы достигли своей цели, был здесь и кто-то, кто не обманул вас?

– Барон фон Остен не был обманщиком. Но не он привел меня к цели.

– Тогда кто же?

– Я не знаю его настоящего имени. Но есть одна особенность, которую я прежде не мог осознать. От него пахло могилой!

Тут уж мы все трое вздрогнули и, как я не относилась ко всему происходящему, но очередной вопрос сумела задать не сразу:

– Но он сам был живым человеком?

– Живым – да! Человеком? У меня нет ответа.

По комнате вновь прокатилось движение воздуха, вновь колыхнулись огни свечей, а свечение хрустального черепа стало меркнуть, глаза его уже погасли.

– Простите, у меня иссякли силы, – донеслось до нас столь тихо, что, не будь мы так внимательны и насторожены, не расслышали бы этих слов, – прощайте.

После стало слышно лишь тяжелое дыхание медиума, но вскоре оно стало спокойным. Мадам Бурнель открыла глаза, глянула на нас непонимающе, но тут же узнала и улыбнулась очень усталой улыбкой.

– Вот и все, сударыни, – сказала она столь же тихо, как говорил до этого призрак, но без шипения и присвистов. – Похоже, что вы немного разочарованы, но на сегодня все закончено.

– Что вы! – воскликнула я излишне громко, так что тетя Клара в очередной раз вздрогнула и вжалась в свое кресло. – Все было поистине удивительно и имело огромный смысл. Полагаю, что мы узнали все, что возможно узнать!

– Я рада. Давайте я вас провожу.

Маменька и тетя Клара поднялись со своих мест и как-то скованно двинулись в сторону гостиной. Я чуть отстала и тихо спросила медиума:

– Полагаю, что последний человек, о котором упомянул дух господина Пискарева, вам также мало знаком и, более того, вы запретили ему бывать здесь? Ведь он пользовался вашим мастерством в своих целях?

– Я совершенно не поняла, о ком вы ведете речь, но мой дар предвидения подсказывает мне, что вы правы.

Уже на пороге квартиры я не удержалась от еще одного замечания:

– Мадам Бурнель, вы несомненно большой мастер своего дела и весьма талантливы.

– Выражу надежду, что вы, сударыня, не станете расхваливать меня слишком старательно.

– Обещаю.

– Тогда всего доброго.

20