Под знаком полумесяца

Они говорят словно намеками, обрывками фраз. В разговоре участвуют одновременно выражение глаз, едва уловимые колебания тела, поднимающиеся веки, неподвижные, словно маски, лица, интонация и тембр голосов. И они понимают гораздо больше, чем говорят друг другу.

И я неожиданно понимаю, что именно происходит. Уже тогда я поняла, почему меня сделали координатором группы. Не только потому, что я работала в институте литературы и могла без подозрений встречаться с таким признанным мэтром литературной критики, как Яков Гольдфарб. На самом деле стало понятно, что это последнее дело нашей группы. Ни одна спецслужба мира не станет сохранять специальную группу в своем составе, после того как о ней узнали сотрудники другой спецслужбы. Даже если они работают с вами в тесном контакте и в этой конкретной операции являются вашими союзниками. Законы конспирации требуют, чтобы эта группа прекратила свое существование уже на следующий день после завершения операции. Во время «холодной войны» нас всех могли просто ликвидировать свои, сейчас почти наверняка расформируют. И поэтому подполковник Бехбудов может не обижаться. Нашей группы все равно не будет, и ему не придется снова принимать на себя координацию действий моих товарищей.

Кафаров не просто сказал о том, что мы будем работать всей группой. Он фактически подтвердил, что офицеры, встречавшие гостя и уже «засветившиеся» в аэропорту, являются членами нашей группы. С точки зрения конспирации это было ужасно. С точки зрения успешного проведения конкурса это было необходимо. Мы должны доверять приглашенным специалистам, чтобы вместе противостоять возможной угрозе террористического акта. В конце концов, основную информацию о готовящемся террористическом акте мы получали именно из Израиля.

– Насколько я знаю, у вас основная часть бюджета уходит на вооружение, – напомнил Гольдфарб, – и, по нашим сведениям, вы располагаете целым комплексом противоракетных систем и современными истребителями четвертого поколения.

– Да, – кивнул Кафаров. Обычно в таких случах он говорил «возможно», но перед ним был человек, который наверняка знал о вооружении нашей армии не меньше самого полковника.

– Во время полуфиналов и финала нужно будет задействовать эти комплексы и поднять в воздух истребители, – предложил Гольдфарб, – ведь время полета из соседней страны до вашей столицы исчисляется несколькими минутами.

– Девять минут после пересечения границы, – мрачно согласился Кафаров.

– Насколько мне известно, среди официальных кругов Тегерана существует очень отрицательное отношение к проведению данного конкурса в вашей стране, – продолжал Яков Аронович, – поэтому нужно быть готовыми к любым неожиданностям. К абсолютно любым, – подчеркнул он.

– Мы проанализировали ситуацию и выставим три блока защиты, – сообщил полковник, – первая линия обороны будет уже на границе, вторая – на подступах к столице и третья – непосредственно рядом с концертным залом. Вы сможете проехать и убедиться. Чуть выше находится площадь государственного флага и музей. Мы планируем разместить там наших наблюдателей с аппаратурой. Истребители будут в восьми километрах от этой площади. Уже готовые к взлету. При необходимости они будут на месте в течение двух минут.

– А ваши вертолеты? У полиции и Министерства по чрезвычайным ситуациям должны быть свои вертолеты, – напомнил Гольдфарб.

«Неужели он так досконально изучил все поставки военной техники в нашу страну за последние годы? – с восхищением и тревогой подумала я. – И если он располагает такой подробной информацией, то наверняка об этом знают и другие спецслужбы. Обидно. Хотя сегодня скрыть такие поставки вооружений все равно практически невозможно. И полковника Кафарова, похоже, совсем не удивляет осведомленность гостя».

– Вся имеющаяся техника будет задействована, – заверил он своего собеседника, – нам нужно будет еще отрегулировать и транспортные потоки во избежание коллапса на дорогах.

Они говорили еще минут тридцать. Я еще два раза приносила им горячий кофе. Наконец они закончили свою беседу. Оба так и не пожали друг другу рук. Просто кивнули на прощание. Видимо, их многолетнее противостояние в молодые годы все еще давало о себе знать.