Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

Забавно, что пастор заговорил о Джоне всего через несколько дней после того, как Джок написал ему письмо. Как будто он знал об этом. Ребенком Джон часто приезжал в Бенхойл с родителями, позже, когда подрос, – с отцом. Он был спокойным, серьезным маленьким мальчиком, смышленым не по годам и очень любознательным и потому без конца задавал самые разные вопросы. Но даже тогда его любимым дядей был Родди, они вдвоем часами где-то пропадали: искали ракушки, слушали пение птиц или тихими летними вечерами стояли с удочками, ловя форель в глубоких темных заводях реки. Во всех отношениях очень милый примерный ребенок, но Джоку так и не удалось сблизиться с ним. Скорее всего, потому, что Джон не разделял страсти Джока к охоте. Джон с удовольствием мог подсечь, поймать и разделать рыбу и очень скоро достиг в этом деле больших успехов, но отказывался идти в горы с ружьем, и, даже когда ему удавалось выследить оленя, единственным его оружием был фотоаппарат.

Потому письмо и далось Джоку с таким трудом. Джон не бывал в Бенхойле последние десять лет, и между ними возникла пропасть, которую сейчас Джоку с огромным трудом приходилось преодолевать с помощью слов. Не то чтобы он не любил парня, поспешил уверить себя Джок. Он помнил Джона Данбита восемнадцатилетним спокойным, сдержанным молодым человеком со зрелыми не по возрасту высказываниями и суждениями. Джок уважал их, но его смущали холодность и вежливая самоуверенность Джона. С тех пор они как-то потеряли связь. Да и столько всего произошло за эти годы, Люси умерла, и осталась пустота. Чарли, конечно, писал, сообщал новости. О том, что Джон поступил в Кембридж, о том, что играл в теннис и даже был членом университетской команды, о том, что окончил экономический факультет и получил диплом с отличием. Затем он поехал в Нью-Йорк, был принят на работу в Варбургскую инвестиционную корпорацию, причем только благодаря собственным заслугам, без всякой помощи влиятельных американских друзей. Через некоторое время он поступил в Гарвардскую школу бизнеса, а в положенное время женился. Чарли был слишком тактичным, чтобы сообщить какие-нибудь подробности о неудачной женитьбе сына, но постепенно, из чтения между строк, Джок понял, что у молодых что-то не складывается. Поэтому он расстроился, но не удивился, когда пришло сообщение о разводе и улаживании юридических тонкостей. Хорошо еще, что у них не было детей.

Наконец все связанные с бракоразводным процессом споры были улажены. Судя по всему, душевная травма не помешала дальнейшему продвижению Джона по службе. Назначение в Лондон стало последним в длинной череде повышений в должности. Джок ничего не смыслил в банковском деле, это была еще одна причина, по которой ему трудно было наладить контакт с американским племянником.

Дорогой Джон!

Твой отец написал мне, что ты снова в Англии и работаешь в Лондоне…

Было бы проще, если бы хоть что-то связывало его с молодым человеком. Общие интересы, например, с которых можно было бы начать письмо.

Когда у тебя будет отпуск, может, приедешь на несколько дней сюда, в Шотландию, погостить в Бенхойле?

Сочинение писем всегда давалось Джоку с трудом. На это письмо ушло почти полдня, и все-таки он остался им недоволен. Но он поставил в конце свою подпись, написал адрес на конверте и запечатал его. Было бы гораздо проще, подумал он с тоской, если бы Джон хоть чуть-чуть интересовался охотой на куропаток.

В этих размышлениях он проехал половину пути. Узкая, с глубокой колеей заснеженная дорога сделала поворот, и впереди под темным небом показались серые, как чугун, воды озера Лох-Муи. На ферме Дейви Гатри горел свет, а на дальнем берегу озера виднелся Бенхойл, огражденный шеренгой сосен; их иссиня-черный силуэт выделялся на фоне заснеженных склонов гор.

Построенный из серого камня, длинный и невысокий, с обрамленной башенками островерхой крышей, дом смотрел окнами на широкую покатую лужайку и на озеро. И хотя дом был слишком большой, продуваемый со всех сторон сквозняками, так что его невозможно было натопить, хотя он был ветхий и постоянно нуждался в ремонте, это был его дом и единственное место на земле, где он всегда хотел жить.

Через десять минут он уже был там. Вверх по склону и через ворота, через решетку для скота, и вниз по небольшой аллее из рододендронов. Дорога к главному входу изгибалась широкой, покрытой гравием дугой. В дальнем конце ее виднелась нарядная каменная арка, соединявшая одно крыло дома со старым конюшенным блоком, где теперь жил брат Джока Родди. За аркой находился просторный, выложенный булыжником двор, в дальнем конце которого стояли гаражи, – там раньше хранились кареты и открытые коляски для прогулок и выезда на охоту, а теперь стояли старый «даймлер» Джока и старенький зеленый «эм-джи», куда Родди с трудом втискивал свое грузное тело, когда у него возникало желание совершить экскурсию во внешний мир.