Под запретом (СИ)

— Если бы у меня была девушка, то я бы никогда не променял бы ее на такую, как ты, — хмыкнув напоследок, я возвращаюсь в дом.

Поднявшись в свою комнату, без сил разваливаюсь на кровати и прикрываю веки. Я, черт возьми, не могу понять, что происходит. Будто все, что раньше приносило мне удовольствие, потеряло смысл. Девчонки, кидающиеся мне на шею, не возбуждают. Вечеринки, на которых мы с пацаны постоянно отжигали, не веселят. Единственное... Ангел... Могу точно сказать, что с недавнего времени она занимает все мои мысли. То, как она краснеет и злится, вызывает у меня интерес и трепет. Когда Злата брыкается и ругается — удивление. А когда я представляю, как она флиртует с кем-нибудь в баре или даже позволяет большее, во мне просыпается чертова ярость. В тот день, когда с ней разговаривал Андрей, я еле сдержал себя, чтобы не отшлепать ее в той подсобке... Дерзкая девчонка послала к чертям все мои предупреждения. Но я, блять, не буду сдерживать себя в следующий раз, если она решит приблизиться к нему...

Вот и что, черт возьми, со мной происходит? Как это называется и лечится? Какое дать определение тому, как я на нее реагирую?

Сексуальное притяжение? Симпатия? Или нечто большее?

Из раздумий меня вырывает вибрация телефона. Тянусь к нему, чтобы посмотреть кому там не спится... Хм, интересно. Отец отправил сообщение.

Папа: Артем, вы дома? Все в порядке?

Есть два варианта. Первый: у Надежды сел телефон, и она забеспокоилась и попросила отца разузнать, дома ли Ангелочек. Второй: после этого невинного сообщения, пойдет что-то серьезное.

Отец никогда раньше не контролировал мое местонахождение и время возвращения домой.

Единственной его просьбой было, чтобы я не садился за руль пьяный. Если он отправляет мне сообщение, находясь на свидании со своей женой, то могут быть только два варианта.

Я: Мы дома, все в порядке.

Папа: Хорошо. Завтра утром никуда не уходи, ты должен быть дома. У меня к тебе серьезный разговор.

Черт, все же второе.

Я: Хм, интересно. Прошлый твой серьезный разговор закончился тем, что я узнал, что ты женат. Какая шокирующая весть ждёт меня на этот раз?

Папа: Завтра, сынок. Спокойной ночи.

Ничего не ответив, блокирую телефон и с небрежностью швыряю его на тумбу. Устроившись поудобнее на кровати, закидываю руку за голову и, прикрыв глаза, пытаюсь заснуть.

Пролежав так почти час, вскакиваю с постели и, даже не удосужившись надеть футболку, в одних спортивных штанах решаю спуститься вниз. Сон ни в какую не идет. Голова забита мыслями. Может, стоит выйти на свежий воздух и проветрить мозги?

Блуждая по дому и размышляя о предстоящем завтрашнем разговоре с отцом, я улавливаю едва слышные шуршания доносящиеся из кухни. Тихими шагами направляюсь прямо в этом направлении и сквозь приоткрытую дверцу кухни замечаю Злату, которая что-то усердно ищет в шкафчиках. На долю секунды застываю на месте и завороженно любуюсь тем, как ее ночная сорочка задирается, оголяя бедра, когда она нагибается или же наоборот встаёт на цыпочки, чтобы дотянуться до верхних полок.

Блять.

От этого зрелища во рту моментально становится сухо, прямо как в пустыне Атакама. Злата недовольно пыхтит из-за того, что не может найти то, что ей нужно. От этих частых вздохов и недовольного писка мой член наливается кровью.

Черт возьми, надо было всё-таки трахнуться сегодня. Хотя вряд ли это помогло бы, но, может, напряжение не было бы столь сильным. Понаблюдав за Златой еще пару секунд, я все же решаюсь зайти и бесшумно пробраться ближе, остановившись за ее спиной.

— Что ты ищешь? — хрипло шепчу ей в ушко.

Подпрыгнув на месте, Злата с криком оборачивается ко мне, а глаза распахнуты так широко, словно вот-вот вылезут из орбит.

Черт, кажется, я напугал эту девочку...

Но ее реакция вызывает у меня только садистскую улыбку. Мне чертовски сильно нравится видеть Злату в уязвимом состоянии. И это охренеть как меня возбуждает. Думаю, что мне стоит начинать волноваться по этому поводу...

От частого дыхания грудь Златы вздымается, привлекая мое внимание. Дерьмо... И только сейчас я замечаю, что под ее тонюсенькой сорочкой нет абсолютно ничего.

Ни-че-го, мать вашу!

Ее соски твердеют и трутся о нежную ткань, будто требуют того, чтобы я наклонился, всосал один из них и ущипнул второй своими пальцами... Черт, от одного вида ее сосков, я готов кончить в штаны, как мальчишка.