Под вуалью

— Ты же не медсестра, дорогая, — воскликнул Тристан.

— Стюардессы должны уметь ухаживать за больным, да и Нанетт, может быть, предпочтет меня незнакомому человеку. — И Рослин посмотрела сначала на Тристана, потом на Дуэйна. — Если только вы, господин Хантер, не хотите взять кого-то другого, — добавила она, обратившись к Дуэйну.

— Я не собираюсь проводить голосование по данному вопросу, — сухо сказал Дуэйн. — Но если Тристан хочет видеть вас сиделкой, а доктор Сулейман считает, что вы с этим справитесь, то у меня просто нет права голоса.

— Для этого не требуется никаких особых навыков, —сказал доктор Сулейман, с любопытством и интересом поглядывая на Рослин. — Единственно, что неукоснительно должно соблюдаться, так это постельный режим. Легче всего этого может добиться тот, у кого есть хорошее терпение, желание и... очарование.

Рослин почувствовала, как покраснела от сделанного ей комплимента. Дуэйн хладнокровно наблюдал за тем, как Тристан обнял Рослин.

— У мисс Брант амнезия, — обратился к доктору Тристан. — Но она держит себя молодцом.

— С точки зрения психологии амнезия — чрезвычайно интересное состояние. — В улыбке доктора Сулеймана было одновременно и любопытство, и симпатия. — Некоторое время назад мы с господином Хантером обсуждали это заболевание. Один из его рабочих получил сильный ушиб головы и страдал полной потерей памяти, но это продолжалось всего лишь сорок восемь часов. А сколько это состояние длится у вас, мисс Брант?

Рослин ответила, и он посмотрел на нее озабоченно.

— Амнезия у хрупкой молодой девушки может длиться намного дольше, чем у открытого сильного мужчины.

Возможно, также, что в прошлом скрывается то, о чем вы не хотите вспоминать...

— А разве вы не знаете, — в разговор вступил Тристан, — что мой брат, жених мисс Брант, погиб в авиакатастрофе, во время которой она получила серьезную травму головы?

Доктор Сулейман пристально смотрел на Рослин. Допив кофе, он поставил чашку на блюдце.

— Возможно, вам потребуется много времени, чтобы после такого потрясения прийти в себя, и, вероятно, лишь такое же потрясение вернет вам память.

— Неужели для этого мне необходимо попасть еще в одну катастрофу? — в ужасе смотрела на него Рослин.

— Ну, конечно же, нет. — И он быстро замотал головой. — Я имею в виду эмоциональное потрясение. У большинства женщин эмоции подобны струнам скрипки — если они напряжены, то начинают фальшивить, как и перетянутые струны. Когда вы с этим столкнетесь, мисс Брант, вы вспомните все, что сейчас кажется безвозвратно потерянным. А теперь, — и он посмотрел на часы, — разрешите откланяться.

И уже обращаясь к Тристану, доктор Сулейман заметил.

— Вне всякого сомнения пригласите кардиолога, чтобы он осмотрел госпожу Жерар, но я думаю, что он лишь подтвердит вам мои слова.

— Я в этом абсолютно уверен, Тристан. — Рослин заметила, что когда он произносил эти слова, смотрел в ее сторону. — Обычно при постановке диагноза доктор Сулейман оказывается прав.

Затем они ушли. Рослин повернулась к Изабелле, чтобы пожелать ей спокойной ночи, но та, не обращая на нее никакого внимания, прошла мимо. Тристан поймал удивленный взгляд Рослин и в недоумении лишь пожал плечами.

— Изабелла обожает быть в центре всего, — сухо заметил Тристан. — Ей совершенно не понравилось, что сегодня вечером Дуэйн был занят не ей.

— Она слишком эгоистична, — тихо сказала Рослин.

— Зная, как вы оба любите Нанетт... — и слова застряли у нее в горле. Она принялась собирать чашки, поставила их на поднос, приготовив все для Юсефа.

Уже через несколько дней Нанетт почувствовала себя значительно лучше. Она полностью доверяла доктору Сулейману и отвергла идею Тристана проконсультироваться у кардиолога.

— Мое старое сердце не может быть иным после семидесяти трех лет жизни, наполненных любовью. Доктор, который меня лечит, знает свое дело.

В то же время она не одобряла уколов, предписанных ей доктором Сулейманом, и каждый раз после укола любила поворчать.

— Скоро я буду похожа на старую игольницу — ни одного живого места. — Обратилась она однажды утром к доктору Сулейману, который делал ей очередной укол в руку.

— Да полно вам, вы же наслаждаетесь тем, как все мы хлопочем вокруг вас, — улыбнулся доктор. — А мои уколы — как эликсир молодости и красоты — они уже вернули вам ваш обычный блеск в глазах.

— А вы, проказник! — вторила ему Нанетт. — Почему вы работаете здесь, в Сахаре, а не где-нибудь, где вы могли бы заработать кучу денег?

— Потому что это — мой дом, мадам. Здесь так много нужно сделать, но больным людям это будет не под силу.

— Еще один первопроходец, — ворчала Нанетт. — Говорил ли вам Дуэйн, что мы бы хотели отдать в ваше распоряжение деньги, выделенные на клинику?

Он утвердительно кивнул.

— Вы, надеюсь, примите их?

— Разве может собака отвернуться от куска мяса? — Со свойственным ему юмором пошутил доктор Сулейман.

— Я благодарен за это вам обоим. Я знаю, что это не благотворительность, просто вы хорошо понимаете здешнюю ситуацию.