Под тенью феникса

– А если периодически бросать им куски кровавого мяса?

Томми остановился и посмотрел на меня растерянно и настороженно: – Ты это что имеешь ввиду?

– Ну, например, как было в армии у Чингисхана. От покорённых народов, из самого отребья, набирались особые отряды для первых шеренг в построении. Не слышал?

– Нет. И что?

– Так вот эти самые передовые отряды первыми врубались в ряды противника, потери у них были самые страшные, но зато они обладали исключительным правом первыми приступать к грабежам и мародёрству. И вообще, им были позволены бесчинства, которые в рядах регулярной армии жёстко пресекались. А оформиться в обособленную силу они просто не успевали, потому что эти бесстыжие вояки дохли как мухи, состав постоянно обновлялся. Но ты можешь себе представить, как эти черти, живущие сегодняшним днём, сражались!

Молодой атаман задумался, но всего лишь на секунду. Исчезнувшее с его лица выражение недоумевающего воодушевления тут же вернулось:

– Ты меня совсем не слушал, что ли? Какие грабежи? Чингисхан был завоевателем и тираном, ау нас основная работа – мирное присоединение людей к обществу, которое стремится стать цивилизованным! Будет цивилизованным, и никак иначе!

– Ну, может, мы сможем предложить им что-то другое? Какие-то исключительные права, которые бы не очерняли наше дело?

– Вот когда придумаешь, что именно нужно предложить, тогда и будет разговор. Абстрактные предложения это прекрасно, но не в тот момент, когда нам нужны конкретные действия!

Томми плюхнулся на стул, вытянул вперёд ноги и принялся растирать ладонью лицо. Он, конечно, был чертовски умен, эрудирован и даже мудр, но горячность молодости никуда не девается – её можно только перерасти и обуздать. Иногда нужно подождать, пока он просто выкипит. Он и сам это прекрасно понимал, а потому никогда не принимал глобальных решений под влиянием эмоций.

Мы оба это понимали. Минутного молчания мне показалось достаточно.

– Итак, у нас первый раз всплыла такая ситуация. По-своему удивительно, но, в конце концов, раньше нам могло просто везти на вменяемых адекватных людей. Согласен?

– И? – Томми отнял руку от лица и поднял на меня выжидающий взгляд своих красных глаз.

– Так вот, это прецедент, и нам необходимо сделать его, во-первых, еще одним символом всего, к чему мы стремимся, а во-вторых, положить в начало эксперимента. Понимаешь, нам наверняка придётся сталкиваться с подобным в будущем, и больше это не должно быть чем-то из ряда вон выходящим. Ещё одно направление большой работы.

– Скажи мне что-нибудь, чего я до сих пор не понимаю. Ну так, для разнообразия, а?

– Хорошо, вот тебе конкретика. Эти потерянные люди… мы хотим ввести их в общество, но не имеем возможности и желания содержать их под конвоем. Значит, нужно сделать так, чтобы их сдерживала сама окружающая среда. Плюс сделать так, чтобы их дети воспитывались в правильном направлении. Звучит непросто? Но самый простой вариант – это расстрел. Он же самый худший и он же постоянно доступный, поэтому есть смысл попытаться совершить ход конём.

Выдержав паузу, я поднялся и принялся расхаживать и рассуждать вслух, как это совсем недавно делал Томми. Собеседник лучше проникается, когда ты размышляешь прямо перед ним и вместе с ним, а не сразу вываливаешь готовый план.

– С вдовами и стариками мы поступим как и с прочими ущербными посёлками – направим туда наших людей поднимать хозяйство. Конечно, с изменёнными планами, которые надо будет дополнительно проработать, и с охраной. На первое время. НО! Этот случай мы предадим самой широкой огласке. Мы будем кричать на каждом углу о том, как мы уважаем Человека, и как готовы давать ему шансы вернуться к нормальной жизни. Погоди, не кривись… Нужно показать, что новые подопечные просто запутались и пошли неправильной дорогой в нашей непростой жизни, другие люди должны научиться видеть в них заблудших братьев. Братьев! И помогать вернуться к обществу, не теряя при этом бдительности. Если продолжать твоё сравнение их с одичалыми собаками, можно сказать, что, лишенные клыков и приведённые к людям, они просто не будут иметь других вариантов, кроме как вести себя спокойно. В свою очередь, это поможет и другим людям почувствовать себя более причастными к нашему большому делу объединения.

– А что дети?– Томми слушал с выражением недоверчивой заинтересованности, ещё не сообразив, расценивать услышанное как романтический бред или как дельный план действий. Этого вопроса я ждал с особой готовностью.

– А детей мы заберём в лагерь и займёмся их воспитанием в правильном и нужном ключе. Они будут рады отвлечься от полевых работ. Их сознание – это мягкая глина, из которой при желании и старании можно изваять натуру храброго и преданного воина.

– Изваять натуру, говоришь?– Томми ухмыльнулся.– Да ты у нас ещё и поэт, Феликс

Звездоносный. Хоть представляешь, насколько это будет нелегко? Систему образования вот так на пустыре построить? Воспитывать из волчат матёрых волкодавов?